— Тема моей работы — «Оптимизация заготовки аутосухожилий “гусиной лапки” при артроскопической реконструкции передней крестообразной связи коленного сустава».

Усаживая меня на стул, он сейчас реально похвастался этими своими «гусиными лапками», аж в лицо заглянул. Алё, гараж, я завуч в музыкальной школе! Прямо сейчас мне надо составлять расписание, заниматься методической работой, внутришкольным контролем, воспитанием учеников и, ко всему прочему, сотрудников, а не вот это вот всё.

— Боже мой, как бы я хотела прочесть! — опять не могу сдержаться и комментирую.

— И я! — Садится напротив Майка, окончательно растеряв где-то между туалетом и банкетным залом мозги.

Я-то прикалываюсь из последних сил, а она серьёзно.

Пока суть да дело, доктор властным жестом подзывает порядком заскучавшую Александру к ноге. И та, видимо, привыкла ему подчиняться, потому что тут же слушается.

— Найди мне бинт. И ножницы, Сашенька. И ещё какой-нибудь анальгетик.

— И ружье, чтобы я могла застрелиться, — добавляю ей вдогонку.

Константин Леонидович, в тысячный раз усмехнувшись, наконец-то высвобождает и аккуратно укладывает мою руку на стол. А сам, опираясь на спинку стула, встаёт позади меня. Блокирует пути отхода.

— Болит?

— Болит ужасно.

— Хорошо

— Что хорошего?

— Значит, живое.

Закатываю глаза, наблюдая за тем, как Майка не сводит влюблённых очей с доктора. То и дело начинает какие-то темы, пытаясь завязать разговор. Ещё бы плакат достала: «Костя, люблю тебя». И Константин вроде бы участвует, из вежливости, но при этом контролирует ситуацию со мной.

Александра шустрая, как жидкий стул после трёх стаканов напитка с бифидобактериями на ночь. Не успеваю я оглянуться, как она уже оказывается рядом.

Доктор ловко выдавливает таблетку из блистера и запихивает мне в рот. При этом его шершавые пальцы касаются моих губ. В общем-то, чисто технически, он прав. Чем бы я её сейчас туда засунула? Но, во-первых, учитывая моё сексуальное к нему притяжение, от этих его выпадов жжёт низ живота, а во-вторых, он мог хотя бы обговорить этот момент. Ещё и запить мне даёт в стиле «по усами текло, а в рот не попало».

Он садится рядом и снова осматривает мой палец. А Майка рассказывает, как двадцать лет назад ездила с папой на медицинскую конференцию в Копенгаген, что там было интересно и много всякого. Причём она так и говорит — «всякого».

Устав закатывать глаза, жду, когда подействует таблетка.

— Гематома под ногтем образовалось. На снимок поедем!

— Нет.

— Ульяна! Если человек вовремя не обратится за помощью в случае перелома пальца или будет неправильно лечить его, он столкнется с серьёзными проблемами: снижением функции хвата кисти, остаточными болями даже при незначительных нагрузках на руку. Вы же музыкант!

— Господи, до меня только что дошёл весь ужас того, что вы наделали, Ткаченко!

Глаза в глаза.

— Всё будет хорошо. Не похоже на перелом.

— Её вы тоже не узнали с первого раза, — тычу гипсом в Майку, препираясь с доктором, который во время осмотра и перевязки касается моего лба своим. — Откуда мне знать, может, и с переломом так же.

— Переломы я вижу чаще, к тому же, мне кажется, я был пьян.

— Вы были пьяны?

— Мне кажется, да. Но это не точно. — Разрезает бинт, натягивает, перекручивает.

Если он был выпивши, то слава богу, что Костик-младший получился нормальным, без особых проблем со здоровьем.

А его мать в это время живёт какой-то своей жизнью, рассказывая теперь уже об Амстердаме. Очень нервничает. Волнуется. Прям трясет её. Я точно отведу её к психиатру. Такая сумасшедшая любовь до добра не доводит.

Глава 10

— Покажи мне. — Поднимается Ткаченко и идёт навстречу молодому дежурному врачу. Отобрав у парня в белом халате снимок моей конечности, просматривает его на свет. — Нет тут перелома. Хорошо.

— Очень хорошо, просто замечательно, — комментирую, сидя на стульчике у двери с чёрно-желтым треугольником.

Далее, положив телефон на соседнее сиденье и управляя одним пальцем, зачитываю Ткаченко фразу о том, что рентгеновский аппарат является источником ионизирующего излучения, передозировка которого ведёт к разрушению целостности ДНК-цепочек.

— Вы не только мне карьеру ломаете, Константин Леонидович, вы ещё регулярно портите мой генетический код. Что, если самое лучшее не передастся моим внукам?