— Ты слышишь, как работает «Хомячок»?

— Я слышу, как работает любой домашний прибор.

— Скажи, — задала Ошка главный вопрос, — медведь меня взаправду съел, а то мама говорит, что мне только показалось.

— Не совсем, — помолчав, ответил Рун. — Живот он тебе разорвал, кишки пришлось сшивать, а печень вовсе выращивать новую. Когда я тебя в реанимацию принёс, ты уже не дышала. Спасибо докторам, что они смогли вернуть тебя к жизни.

— А медведя ты застрелил из ружья?

— В общем — да. Когда его привезли в ветеринарную больницу, он тоже не дышал.

— Но его вылечили?

— Ещё нет, но вылечат.

— И он будет ходить по лесу и ворчать свои медвежьи мысли…

— Вот этого не будет. В лес его не отпустят, он станет жить в клетке.

— Почему?

— Зверь, который попробовал кровь человека, всегда будет опасен. Он не может жить на воле.

— Но он ни в чём не виноват! Это я его обманула с помощью «Хомячка»!

— Это неважно. Так устроен мир: виновата ты, а накажут его. Ты умнее и должна была думать за вас обоих. Человек вообще должен думать за всех. Кстати, твой «Хомячок» сейчас изучают специалисты. Стараются понять, что ты там наворотила, и как тебе это удалось. Скорее всего, такие игрушки вообще запретят. А то ещё объявятся умельцы вроде тебя, и если за ними не уследишь, такое наизобретают, что только держись.

— Объявятся… — согласно вздохнула Ошка. — Всё не запретишь. Но я теперь буду стараться думать и за других тоже.

— Я позову маму? — спросил Рун. — Она там переживает.

— Погоди минуту. Когда медведь хоть немножко выздоровеет, мне надо будет с ним повидаться.

— Думаю, этого не стоит делать. Врачи говорят, что от встречи с хищником у тебя может быть шок.

— Ничего, переживу. Но мне обязательно надо перед медведем извиниться за то, что я сделала.

— Вот ещё. Сделанного не исправишь, а твои извинения ему не больно нужны.

— Нужны. Это умный медведь. Он поймёт.