Развели небольшой костерок, вскипятили и заварили чая, запивая им приготовленные бутерброды. Термосы ссобойки оставили как НЗ — неизвестно ещё сколько в снегу сидеть возле скита, рассветом пока не пахло. Участковый поторапливал — с Пантелеем было уговорено обложить сектантов как станет светать, время позволяло, но лучше занять позицию заранее. А впереди ещё километр вниз по льду и два километра по лесу, в темноте. Жива ли тропка — неизвестно, заблудиться не получится. А вот время потерять добираясь — вполне возможно.

Достали из саней охотничьи лыжи подбитые камусом, проверились — не забыли ли чего и цепочкой тронулись вниз по реке. Лыжи оказались не лишними, продуваемые участки реки, темневшие открытым льдом — сменялись наметенными сугробами. Впереди шел Андрюха-крокодил, знавший эти места до переноса как свои пять пальцев и уверявший, что и сейчас не заблудится. Горы то и русло Иструти за двести лет не должны измениться до неузнаваемости. Замыкали группу Егор с братом.

Егор, имеющий неплохо развитую интуицию (только не всегда правильно ею пользующийся) — почуял неладное: «Ты чего смурной такой, братан? Как тогда, когда меня обманом в рехаб завлек, опять подлость задумал какую?!» Серёга отвернул морду, посопел, помялся и всё таки решился:

— Мутные расклады, казачков ведь знаешь Губинских с Уфалея, неделю назад приехали? Своего подстреленного забирать?

— Ну так, близко не общался, вы же с ними сцепились поначалу, сейчас то мирно все? — Егор, не пересекавшийся с спецназом купца, державшимся наособицу и за эту неделю в деревне особо нигде не засветившимся, не понимал, к чему ведет Серёга. — Они и на месте то не сидят ведь, чиновники по особым поручениям у тебя? Говорят, что туда-сюда ездят, то в город, то по заводам?

— Накидали кое-чего по раскладам сектантским. Я как нарыл по упырям этим по верхам, так в расход думал их пустить. — Заметив удивление брата, добавил. — Не всех конечно, я же не маньяк. Они там и с семьями, и с детьми живут. Наиболее замаранных и чья вина неоспорима. А там, Егор, есть за что к стенке. И разбоем промышляли, и людьми приторговывали. И по сезону на сплаве караваны грабили. Умно делали, не здесь, где живут пакостили, а в верхах и внизу. Орудовали с башкирами недовольными разбойным. Азат не рассказывал, что и у них таких хватает?

— Рассказывал, — подтвердил Егор. — У Айратовской Дилары так все поселение солдаты извели, из-за разбойных башкир. Их двое только и осталось на свободе, она да вторая. Остальных кого на месте за сопротивление властям, кого в кандалы. Как там её вторую, у Айшат живет… Молодежь смутили пришлые, побаловались на дороге и реке. Пограбили купцов, да с мокрухой получилось. Пришлые то дальше в бега, в сторону Сибири, а эти дурачки в стойбище родное вернулись. И не с пустыми руками, а немного погодя сыск учинили приказные и всё стойбище под раздачу. Суровые времена всё таки…

Помолчали, ещё больше отстав от группы. Шедший впереди Лёха обернулся недоумевая, чего отстают — Егор махнул ему рукой, догоним мол. Тот поняв, кивнул головой и ходко пошел дальше, больше не оглядываясь. Егор подтолкнул задумавшегося брата:

— Ну чо там дальше, раз уж начал? Не томи…

— А дальше Егор и староверы толще, и лапы у них мохнатей… Не по зубам пока нам их как планировали, расселить и кого в завод, кого прогнать. Не простой скит оказался, на него интересы нескольких купцов из староверов завязаны. И люди что там живут — не все из простых. А это такая мафия здесь оказывается, из старообрядцев, там такие деньги и дела крутятся — аналог нефтяной и газовой трубы в наше время. Озадачили меня уфалейские.

— Ты можешь короче и по сути? — Егор показал на казаков впереди, остановившихся у устья Иструти. — Мы через два километра к сектантам этим выйдем. А ты мне про мафию старообрядцев с сотворения мира рассказываешь?

— Можно и короче, — согласился брат. — Пять косарей мне привезли и добро, даже совет, ебнуть зарвавшегося Фотьму. И пожелание жить в мире в дальнейшем. Да, старца этого надо тихонько порешить и предварительно на кубышку растрясти, это и мне передали и я сам у арестантов узнал. Да и логика обычная, в эти времена тут что ни криминал успешный — чугунок с серебришком ищи прикопанный, а то и с золотом. А вот остальных придется не трогать, пока по крайней мере, жути нагоним, а дальнейших репрессий и разбирательств — ни-ни. Знал бы ты, как это меня в наше время подъзаебало, думал тут попроще…

— Я так понял, — волком глянул на Серёгу брат. — старца этого на предмет растрясти заначку и потом придавить по тихой грусти, ты меня определить хочешь?

— Вдвоем, Егор, вдвоем… — Успокоил его участковый. — На тебе и так два жмурика и один трехсотый, одним больше роли не сыграет. И все грехи списать на этого Фотьму. Расспросим его тщательно в процессе, привыкай. Есть детали и нюансы, о которых общественность не то что знать не должна. Но и подозревать, понимаешь?

— Пошел нахуй с такими делами, — окрысился Егор. — Этого Фотьму ладно, сделаем, но давай в дальнейшем не впутывай меня в блудняки эти!

— А мы уже впутались, Егор. — Отстранено сказал Сёрега. — С самого начала, когда побарахтаться решили…

Вышло все по сценарию, предложенному Серёгой — в оцепленном с двух сторон скиту голосили и метались бабы, не сопротивляющихся мужиков согнали в кучу, без огонька, для порядка отбуцкав. Старца Фотьму кололи в его избе, пыток не было, Серёга объяснил ему сложившееся положение, тот запираться не стал, попросив легкой смерти и не тиранить немаленькую семью. В предбаннике, куда его свели — сам отодрал половицу и отрыл завернутую в шкуру деревянную шкатулку с серебром.