Помолчав, Тесса спросила:

— Ты знаешь, где он? Хочешь, я поговорю с ним? Так странно, что он пропал.

Николь было все равно, где и с кем Грег, но ей пришла в голову одна идея.

— Спасибо, Тесса, однако мне кажется, что толку от твоего разговора с ним не будет. Но, может быть, мы с Куинн поживем немного у тебя?

Переехать в уютную и пеструю квартиру Тессы — это могло бы помочь. Там спокойно. И, что еще более важно, Донне их там не найти.

— О, милая, прости, но не получится. Я бы все для тебя сделала, но моя квартира совсем не подходит для маленького ребенка. Я даже не уверена, что управление нашего жилого комплекса это позволит. Но я заеду к тебе попозже. И, как я уже говорила, всегда могу пожить у тебя.

Щеки Николь покраснели от смущения. Лучше бы она не спрашивала!

— Дурацкая идея, прости. Приходи на ужин. Может быть, я даже что-нибудь приготовлю.

Нет, конечно, она не в состоянии что-то делать, но можно хотя бы притвориться.

После беседы с Тессой Николь почувствовала неожиданный прилив энергии. С Куинн в слинге она пошла в коридор, чтобы надеть кроссовки. Почему бы им не пойти посмотреть на детей, играющих в парке?

Возле входной двери Николь остановилась. На скамеечке она увидела старый семейный фотоальбом с обложкой в цветочек, который давным-давно не листала. Он всегда стоял на книжной полке. Николь снова позвонила Тессе и спросила:

— Ты не брала с полки мой семейный фотоальбом?

— Нет. Зачем это мне?

— Ничего, прости. Забудь.

— Ты уверена, что это не рассеянность на почве материнства?

Николь делано засмеялась:

— Да, должно быть, дело в этом.

Она повесила трубку и взяла альбом, потом пошла в гостиную и положила Куинн на игровой коврик со зверюшками. И засмеялась, глядя, как ее дочка гулит и стучит ручкой по игрушечному льву, висящему над ней.

— Будь тут моя мама, она бы часами с тобой играла. Она была такая терпеливая.

Николь раскрыла альбом на детской фотографии с Хэллоуина. Ей пять, одетая в платье принцессы, она хмурится, скрестив на груди худенькие ручки. Ему — восемь, он вампир с улыбкой, в которой не хватает зубов. Она быстро перевернула страничку.

— Это твоя бабушка, — сказала она Куинн, указывая на фотографию, где мама нагибалась над коляской, в которой сидела трехлетняя Николь в розовом зимнем костюме. Мама молодая и красивая, кудри цвета какао убраны в хвостик, рука лежит на ножке Николь.

Она вытерла навернувшиеся слезы, перевернула страницу, и ее сердце остановилось.

Крошечный полароидный снимок. Рука Николь так тряслась, когда она взяла его за уголок, словно это была змея, готовая ее ужалить.

Маленькая Аманда, сидящая на зеленом ворсистом ковре, памятном Николь. На ней бледно-желтое гофрированное платьице с тюлевой нижней юбкой, подвязанное лентой с красивым бантиком. Сияя от радости, она смотрит на игрушку-сортер.

Какой здоровой и полной жизни выглядит Аманда на этом фото. Какой холодной и неподвижной она была, когда Николь последний раз держала ее на руках.

Николь не помнила, чтобы у нее имелся такой снимок, да она и не стала бы его хранить, побоялась бы, что Грег увидит и спросит, кто это.

Вынув фотографию из альбома, она поставила его на полку, на то место, где видела в последний раз. Голова кружилась. Николь подумала, что нужно увеличить дозу лекарства. Она не знала, сколько таблеток приняла сегодня, но они не помогали. Она заткнула снимок за пояс штанов, и его острые уголки впились ей в кожу. Потом взяла Куинн на руки и устроила в слинге, прижала дочку к себе, чтобы чувствовать ее дыхание.

В ванной она приняла еще две таблетки. Малышка посасывала ей плечо. Она уже проголодалась, скоро ей понадобится бутылочка. Николь открыла ящик, чтобы положить туда фотографию, которую Донна принесла в ее дом. Как и когда, совершенно непонятно, но больше никаких объяснений произошедшему не находилось.

Опасность стала ближе, и это очень пугало.

«Приус» все еще прямо за мной. Мне надо вырваться вперед, поэтому я дергаю руль, слышится скрежет, из-под колес вылетают камушки и, стуча, отскакивают от окна. Я сжимаю руль так крепко, что костяшки моих пальцев белеют. Я сворачиваю на съезд.

Женщина следует за мной.

— Что вам надо? — кричу я, и по венам прокатывается шаровая молния паники. — Отстаньте, отстаньте, пожалуйста!

Я слышу рев мотора, «Приус» следует за мной. А потом неожиданно скрывается из виду.

Я еду в тихий квартал, где могу остановить машину. Ремень безопасности врезался мне в кожу, я снимаю его и закрываю все окна на случай, если рыжая на «Приусе» появится снова. Я только что чуть не погибла.