– Ладно, забей.

Сбросила вызов и сразу же выключила телефон, бездумно pазглядывая потолок. Действительно, зачем? У меня отличная жизнь.

Зачем мне врач, который может всё разрушить? Выгодный брак, высокооплачиваемая работа, радужные перспективы… ?азве не об этом я мечтала?

Просто надо немного перетерпеть эту странную хандру и уже завтра всё будет, как прежде. Да. Надо просто перетерпеть.

Я включила телефон и, получив сообщение о трёх пропущенных, сразу же набрала мужа.

– Извини, просто дождь… Что-то настроение барахлит. У меня всё в порядке, сейчас поеду домой.

Сбросила первая, чтобы только не слушать его голос, и действительно отправилась в пентхаус, который так громко назвала домом. Нет. Он не был моим домом. Он был местом, где я сплю, не больше.

Впрочем, ничего нового.

Легла рано,даже темнеть не начало,и я в который раз разозлилась на то, что у Волкова нет штор на окнах. Бесит! Как же меня всё бесит!

Утро четверга… началось странно.

Мало того, что я проснулась не одна, так еще и Волков не спешил открывать глаза, хотя бессовестное солнце за окном вовсю намекало на очень даже позднее утро. Если верить телефону – полноценные девять тридцать.

Не спешила будить оборотня, заметив, как он подозрительно осунулся, а щетина уже как минимум трёхдневная. Что за ерунда? У

нас массовое помутнение рассудка и мы оба хандрим? Не верю! Или он просто урабатывается так, что забывает бриться? Те самые три проекта, которые встали из-за меня? Ах, какая жалость…

Почти не отдавая cебе отчёт в том, что делаю, провела ладонью по его щеке и Марк сразу открыл глаза, словно только этого и ждал.

– Доброе утро, - улыбнулась отстранённо, всё ещё думая о своём.
–

Ты не проспал? Уже половина десятого.

– Нет, - голос оборотня прозвучал особенно хрипло после сна. –

Сегодня у нас обследование в клинике. Забыла?

– Да… - признала без особой досады. Просто констатировала. –

Забыла. Во сколько?

– В двенадцать. Иди ко мне…

Такой привычный призыв, что на него я отреагировала быстрее, чем дослушала. Спать я ложилась полностью обнажённой, так что Волкову даже не пришлось меня раздевать – я была готова. Готова к его рукам, губам, его нетерпеливости и жадности. Была готова ко всему…

Но не к тому, что во время оргазма разрыдаюсь, как припадочная.

Честно, я испугалась. Настолько, что отпихнула от себя шокированного оборотня и закуталась в одеяло, сотрясаема рыданиями. Это было странно.

Это было страшно!

Куда страшнее его семьи, которая просто была нормальная. В разы страшнее Серова, который был всегo лишь властным мудакoм.

И намнoго страшнее всего, что вообще происходило в моей жизни.

– ?лина? Алина! Алина…

Волков пытался до меня достучаться, но в этот раз проблема была куда глубже. Я не понимала! Я в принципе не понимала, с чего такая реакция!

Да, была депрессия… Небольшая, кстати.

Да, был секс и умопомрачительный оргазм. Уже почти привычный.

Ничего нового.

Но почему я истерично реву и не могу остановиться?

– Евгений ?лександрович? Доброе утро, да, Волков. У меня тут какая-то странность… - краем уха я слышала, что Марк кому-то названивает и очень взволнованно общается, но прислушивалась поскольку постольку. – Да. Нет. Не знаю. Хорошо. Будем через тридцать минут.

А затем он меня обнял. Так крепко, что слёзы зако?чились сами. Я

просто всхлипнула в последний раз, с опаской высунула нос из кокона одеяла, увидела перед собой кучерявую грудь Марка и шумно выдохнула.

– Вcё?
– нервно уточнил оборотень спустя минуту.

– Да.

– Уместно спрашивать,что это было?

– Я не знаю.

– Едем в клинику?

– Да.

Я разгoваривала отрывисто, хмуро, но чувствовала себя не в пример живее, чем вчера и позавчера. Словно эти слёзы наконец промыли мне мозги, и я вернула себе привычное самообладание.

Присутствовало странное недовольство, но прежде всего собой,и не более.

Завтракать не стали. Волков напряжённо сообщил, что все анализы лучше сдавать натощак и я не стала спорить. Надела на себя первое попавшееся: джинсы и футболку, Марк сделал то же самое. Ехали молча, причём всего за пятнадцать минут пути я успела накрутить себя настолько, что в частную клинику заходила на негнущихся ногах.