Мы посмотрели на вонючий комочек шерсти и листьев в моих руках, затем Нэш поднял взгляд на меня. Эти голубые как деним глаза казались терзаемыми, и я испытывала очень женское, очень раздражающее желание всё исправить.

— Спасибо, что помогла там, — сказал он наконец.

— В любой момент. Надеюсь, ты был не слишком шокирован, — поддразнила я.

Нэш отвёл взгляд и потёр местечко между его бровей — характерный жест, выдающий нервозность.

— Даже не вздумай снова начинать извиняться, — предупредила я.

Он взглянул обратно на меня, и его губы изогнулись.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросил он.

— Как насчёт «Давай искупаем этот комочек шерсти»? — предложила я и открыла дверцу со своей стороны.

Он следом выбрался из машины.

— Ты не обязана это делать. Дальше я могу справиться сам.

— Я в деле. Кроме того, я уже испачкалась. И если мои детские воспоминания не подводят, четыре руки лучше двух, когда дело касается собачьего купания.

Я направилась к двери, которая вела к чёрному ходу на лестницу, и подавила улыбку, услышав, как Нэш выругался себе под нос.

Он нагнал меня, идя чуть ближе необходимого, затем придержал дверь открытой для меня. Голова собаки высунулась из футболки, и я почувствовала, как её косматый хвостик барабанит по моему животу.

Я поднималась по ступеням медленнее обычного, и ради свёртка в моих руках, и ради мужчины рядом.

— Ты не возражаешь, если мы помоем её у тебя? — спросила я, пока мы поднимались. На моём столе стояла коробка с файлами, которые Нэшу точно не нужно видеть.

— Да, конечно, — ответил он мгновение спустя.

Мы добрались до верха лестницы, и его плечо задело моё, когда он полез в карман за ключами. Я снова ощутила это. Разряд некой энергии, возникавший всякий раз, когда мы соприкасались. Этого разряда тут быть не должно. Мне не нравились спонтанные прикосновения. Я всегда очень остро их осознавала. Но с Нэшем всё ощущалось… иначе.

Он отпер дверь и открыл её, отходя в сторону, чтобы я могла зайти первой.

Я моргнула. Его квартира была зеркальной копией моей, у наших спален и ванных комнат были общие стены. Но если моя квартира была чистым холстом без ремонта, жильё Нэша было отремонтировано где-то в этом десятилетии. А ещё пребывало в бардаке.

Ничто в этом мужчине не казалось мне неряшливым, но доказательства обратного были неоспоримо разбросаны всюду.

На передних окнах были опущены жалюзи, заслонявшие свет и вид на улицу. На журнальном столике виднелась частично сложенная куча выстиранной одежды. Такое ощущение, будто он передумал складывать аккуратно и просто брал оттуда чистые вещи по мере необходимости. Пол был завален грязной одеждой, эластичными лентами-эспандерами (скорее всего, для физиотерапии) и открытками с пожеланиями выздоровления. На диване лежала подушка и смятое одеяло.

На кухне имелась новая техника и гранитные столешницы, и эта зона плавно переходила в гостиную, давая мне обзор на грязную посуду, старые контейнеры еды на вынос и минимум четыре засохших букета. Его обеденный стол, как и мой, был завален какими-то бумагами и неоткрытыми письмами.

Воздух в квартире был душным, будто помещение стояло запертым и не использовалось. Будто здесь не было жизни.

— Это… эээ… обычно здесь не так грязно. В последнее время я был занят, — сказал Нэш, как будто смутившись.

Теперь я была на миллион процентов уверена, что эти раны оказались намного глубже, чем он показывал.

— Ванная? — спросила я.

— В той стороне, — он показал в направлении спальни, при этом выглядя чуточку стесняющимся.

Спальня пребывала не в таком хаосе, как всё остальное. Более того, эта комната напоминала номер отеля без постояльца. Мебель — кровать, комод и пара прикроватных тумбочек — являлась комплектом. Над аккуратно заправленной постелью висела коллекция кантри-пластинок в рамках. На одной из тумбочек рядочком, как солдаты, стояли баночки с лекарствами. На их поверхности виднелся тонкий слой пыли.

Этот мужчина определённо спал на диване.

Ванная оказалась типично холостяцкой. Совсем немного вещей и абсолютно никаких попыток создать атмосферу. Ради всего святого, шторка в душе и полотенца были бежевыми.

Моя ванна была получше, с ножками-лапками, тогда как его ванна была встроенной и облицованной плиткой. На полу лежала гора грязной одежды, хотя рядом стояла абсолютно нормальная корзина для грязного белья. Если бы этот мужчина не вёл столь очевидную битву с какими-то внутренними демонами, то его привлекательность упала бы на несколько пунктов.