Снова картинки начинают крутиться острой, горящей спиралью, утягивая в круговорот мысли и кислород. Дыхание учащается, а низ живота приятно потягивает…

«Твою мать, Котов!» — вновь встряхиваю головой и шлёпаю на кухню.

Включаю тихонько радио и начинаю приготовление. Решаю сделать горячие бутерброды и пожарить яичницу. Раньше Гриша обожал мои творения на быструю руку. Надеюсь, он не избаловался и может есть обычную еду?

Нарезаю хлеб, сверху кладу колбасу, затем сыр и отправляю в микроволновку на полторы минуты. Беру три яйца, разбиваю в сковороду и закрываю крышкой. Это для Гриши, он любил, когда желтки почти готовы, но ещё можно макнуть хлебом…

Вспоминаю с каким аппетитом он всегда её уминал и снова улыбка расцветают на лице…

Пока готовлю, наяриваю попой под песни на «Русском радио», разливающиеся из динамиков тёплой ностальгией по стенам маленькой кухни. При этом подпеваю себе под нос.

— Гм-м-м… забирай меня скорей… и целуй меня везде… Ла-ла…

Но вдруг слышу за спиной…

— Как вкусно пахнет…

Резко разворачиваюсь и вижу Гришу. Стоит в одних боксерах, потирает глаза и улыбается мне. Боже! Ничего прекраснее я не видела уже давно! А его улыбку несколько лет. Она у него шикарная…

Улыбаюсь в ответ.

— Доброе утро! Готовлю завтрак! Садись! — указываю лопаткой на стол, где уже стоят готовые бутерброды, его яичница и кофе. Моя ещё готовится.

Он переводит взгляд на мои кулинарные «изыски» и… Смеётся! Раскатисто так, с откидыванием головы назад.

Я тут же хмурю брови возмущённо.

— Что смешного?!

Он, наконец, успокаивается и, посмотрев вновь на меня, перестаёт улыбаться. В два шага подходит ко мне, берёт моё лицо в руки и жадно целует, при этом сильно прижимая к столешнице.

Я ничего не поняла! Ну да ладно! Кидаю лопатку назад, обхватываю его спину и отвечаю на поцелуй.

— Просто давно такого не ел… — проговаривает быстро, оторвавшись на секунду, и снова накидывается. Кусает губы, обхватывает язык.

— Это плохо?.. — шепчу, задыхаясь.

— Это очень хорошо… — выдыхает, сжав мои ягодицы в своих ручищах. А я после этих слов улыбаюсь ему в рот. Понял, что будет, скажи он мне обратное? Правильно, меня нельзя расстраивать…

Уже вовсю чувствую, как Гриша возбуждён. Прижимает меня всё сильнее, упираясь своим стоячим другом. Эй! А я есть хочу!

Когда всё же один голод перевешивает другой, я кладу руки на его грудь и надавливаю, отодвигая от себя и прекращая поцелуй.

— Сначала поедим! Я умираю с голоду!

Он снова смеётся и, укусив тихонько меня за нос, отходит сесть за стол.

А я веду носом, учуяв запах горелого…

— Твою налево! — вскрикиваю и быстро выключаю конфорку. Моя бедная яичница пала в бою храбрых! Тыкаю лопаткой в горелку и ещё раз неприлично ругаюсь.

— Иди ко мне, — хватает Гриша меня за руку и сажает к себе на колени. — Я поделюсь с тобой.

Обнимаю одной рукой его за шею и впиваюсь в его профиль, разглядывая и наблюдая за тем, как сосредоточено он разделывает яичницу. Хотелось бы сказать, что всё как раньше. Совместный завтрак, я у него на коленях, он или я кормим друг друга. Смех и поцелуи. А потом и секс здесь же на стуле. Улыбаюсь воспоминаниям, пока в горле образовывается ком. Хотелось бы сказать, но всё уже совсем не так…

Сердце больно сжимается от понимания, что всё это лишь на выходные.

Гриша поворачивается ко мне с улыбкой, поднося вилку с кусочком к моему рту. Я медленно захватываю её, смотря ему в глаза. Где вижу всё того же весёлого и безбашенного Котова. Моего дикого тигра и ласкового котика одновременно. Где вижу лучшее время своей жизни. И он, похоже, тоже улавливает в моём взгляде отголоски прошлого. Улыбка медленно сползает с его лица, плечи напрягаются.

Не знаю, сколько мы смотрели так друг другу в глаза, но мой желудок внезапно прерывает наши гляделки.

Гриша тихо смеётся.

— Кто-то и правда очень голодный!

— Очень! — киваю я. И накидываюсь на бутерброды. Абсолютно не думая, как сейчас выгляжу, запихиваю, кусаю и запиваю всё кофе.

И Гриша не отстаёт, уплетает за обе щёки…

Доев всё до единой крошки, мы оба вздыхаем с блаженством.

— Уф! — откидываю я голову назад.

— Ага…

Смотрим друг на друга и разражаемся смехом.

Как же я скучала по всему этому. С ним всегда было так легко. Не приходилось строить из себя принцессу на горошине. Мы на одной волне. Он видел меня ненакрашенной, с похмелья, больной с соплями и всё равно говорил, что я самая красивая. И почему-то только недавно поняла, как же дорого это стоит.

Разворачиваюсь к нему лицом, оседлав. Обнимаю за шею и шепчу в губы:

— Я так соскучилась…

Гриша прикрывает глаза, несколько секунд молчит, а затем тяжело выдыхает.

— Я тоже скучал…