Не теряя времени, я приникаю ртом и руками к розовым соскам, располагаясь между ее ног, чтобы она не смогла их сомкнуть. Я не тороплюсь, посасывая и покусывая каждый сосок. К тому моменту, когда я отстраняюсь, чтобы вздохнуть, Райли уже возбуждена до предела. Ее стоны наполняют комнату, пока она пытается то оттолкнуть меня, то притянуть ближе, держась за мою голову и дергая за волосы.

Я целую ее живот, а затем поворачиваюсь и ложусь на пол между ее раздвинутых ног. Потянувшись вверх, я хватаю ее за бедра и опускаю, располагая ее так, как мне нужно, — ее киска прямо над моим лицом. Разорвав крошечный кусочек кружева, пытающийся прикрыть ее, я медленно провожу языком по всей длине ее киски.

Она падает вперед в тот момент, когда мой язык касается ее клитора, а ее руки упираются в верхнюю часть моих бедер. Проходит совсем немного времени, и эти же руки перемещаются вверх, расстегивают мои брюки и освобождают младшего.

Пока она медленно двигает рукой вверх и вниз по моему члену, я продолжаю свою медленную атаку на ее киску.

В тот момент, когда ее язык облизывает мою головку, кружась вокруг пирсинга, я почти теряю контроль. Бл*дь, как же это приятно. Я не собираюсь проигрывать в первом раунде. Скользнув языком прямо к ее сжатому отверстию, я вывожу круги вокруг него. Я знаю, что это сводит ее с ума. Она начинает брыкаться, пытаясь прижаться ко мне лицом, и мне приходится удерживать ее за бедра, чтобы она не двигалась. Без сомнения, завтра на ее бедрах останутся отпечатки моих пальцев.

Я медленно ввожу и вывожу два пальца из ее киски, одновременно облизывая ее заднюю дырочку. Она так охуенно близка, что уже почти забыла о младшем, и сосредоточилась на приближающемся оргазме. Мне чертовски нравится видеть, как она кончает, и быть единственным, кто заставляет ее видеть гребаные звезды.

Набирая скорость, я ввожу пальцы все сильнее и сильнее, одновременно дразня языком ее дырочку. Она прижимается ко мне, выкрикивая мое имя, а потом падает на меня. Через несколько минут Райли сползает с меня на пол.

Решив, что дал ей достаточно времени на восстановление, я встаю, поднимаю ее и бросаю на кровать. Она визжит, приземляясь на середину кровати. Я раздеваюсь до трусов и ползу по ее телу. Она выглядит так чертовски идеально, ее рыжие волосы рассыпались вокруг ее головы, как нимб. Ее бледная кожа блестит от пота. Глядя на нее сверху вниз, я посылаю вверх короткую молитву, благодаря Бога за то, что эта женщина — моя.

— Я чертовски сильно люблю тебя, Райли Уильямсон, — я смотрю в ее глаза и вижу чистую любовь, которую она испытывает ко мне.

— Я люблю тебя больше, чем ты когда-либо узнаешь, Брэй. Больше, чем можно описать словами. Она тянется вверх, обвивает руками мою шею и притягивает мои губы к своим. Я знаю, что хотел трахать ее до тех пор, пока она завтра не сможет ходить. Но планы меняются, и сейчас все, чего я хочу, — это любить ее так, как она заслуживает.

Так мы и проводим остаток нашей первой ночи в качестве мужа и жены, занимаясь сладкой, нежной любовью, снова и снова. Наши тела и души слились в единое целое, и я бы не хотел, чтобы было иначе.

Райли

Два года спустя

— Тетя Рай-Рай! — Эштон, маленький пухленький малыш двух с половиной лет, подбегает ко мне, высоко подняв руки. Как раз в тот момент, когда я пытаюсь наклониться к нему, Брэй подбегает и хватает его на руки.

— Эш, дружище. Ты же знаешь, что тетя Рай-Рай не может тебя поднять, — говорит он, взъерошивая волосы Эштона.

— Детки, — говорит Эштон, указывая на мой растущий живот, который теперь размером с дом. Наверное, в каком-то смысле это и есть дом.

— Да, приятель, у тети Рай-Рай там детки дяди Брэя, — подтверждает Брэй. Я закатываю на него глаза.

Он любит произносить эту фразу так часто, как только может. Он сделал мне ребенка, причем не одного, а двух сразу. Да, я беременна близнецами, и он приписывает себе все заслуги в том, что они близнецы. Неважно, что я сама близнец и что генетика близнецов моя, а не от него.

— Да, Эш, это дядя Брэй виноват в том, что у меня в животике малыши и он такой большой, — говорю я ему, целуя его в щеку.

— Большие детки, — говорит Эш, поглаживая мой живот, пока я смотрю на Брэя.

— Видишь, даже наш двухлетний племянник согласен с тем, что я толстая, — я такая ворчливая: беременность не была легкой, а впереди еще три месяца.

— Детка, ты не толстая. Ты чертовски великолепна, даже сияешь, — говорит Брэй, наклоняясь и целуя меня в лоб. Это его прием, чтобы успокоить меня, и он срабатывает каждый раз, черт возьми.