Наверное, именно так у меня в первый раз с амулетом и вышло. Сидел, сидел, задумался и поплыл.

Я поежился. Неприятно было осознавать, что можешь вот так отрубиться и собрать какую-нибудь очередную дичь.

Ладно, вроде на этом с самыми очевидными плюсами все. Теперь надо пройтись по остальному. И тут, как говорится, начинается самое интересное.

Прямо сейчас я сидел в угнанном грузовике для транспортировки заключенных, набитом уголовниками. И не просто уголовниками, а теми, кто, в отличии от меня, действительно наработал себе на каторгу.

Хм, интересно, можно ли считать, после всех смертей и разрушений, причиной которых я косвенно стал, что я с ними в принципе по счету сравнялся?

После устроенного в тоннеле… эээ… ну, пусть будет обезвреживания… сомнений в том, что и предыдущий взрыв произошел по моей вине, у меня не осталось окончательно. Не знаю, что именно случилось в камере, но рванул наверняка амулет.

Как он вообще мог так бахнуть? Разве в этой поделке, что интендант нам продавал, могло быть достаточно магической силы впихнуто, чтобы прямо вот так рвануть? Чтобы все в клочья вокруг и монстры полезли? Бли-иин. Непонятно от слова совсем.

И от того только еще страшнее делалось.

Второй минус — единственный, кого вся эта братия вокруг слушалась, благополучно отъехал. И это не говоря уже о том, что он был единственной надеждой как-то благополучно и незаметно залечь на дно. Переждать или свалить подальше. Ну, про переждать это я загнул, конечно. Как опомнятся, по-любому пустят за нами голем-гончих. Тут уж отсидеться не выйдет, это как пить дать.

В итоге, денег у нас нет и не предвидится. Одежды нет. Жрать нечего. Спрятаться негде. Связаться не с кем. Что-то еще? Некоторым нужна медицинская помощь. Можно, конечно, их в больницу отвезти. Но это на самый крайний случай. Если иначе уж совсем никак. Потому что там с вызовом правохранителей медлить точно не станут.

Мне, кстати, вполне возможно, тоже не помешало бы доктору показаться. Я припомнил, как недавно кашлял кровью. Когда меня взрывом о стену приложило.

Мда… Что-то еще? Нууу…

Я уставился в окно. На улице стоял полдень. Тепло, солнечно. Странно, там, у меня, зима была…

Поток машин не слишком большой, но встречались.

Точно! Стоит любому скучающему патрулю решить выяснить, почему наш фургон рассекает по городу, и мы в заднице.

Я торопливо поднялся и склонился к водителю.

— Вон там сверни, — я указал рукой на приближающийся поворот. — И подальше от дороги отъедь, чтобы видно не было.

Он бросил на меня быстрый взгляд, глянул на Костяка и кивнул.

Вскоре мы уже тряслись по грунтовке. По ощущениям как раз вовремя, еще немного и мы бы въехали в пригород. А там и людей больше, и полиции. И внимания. Ни к чему, короче.

В отдалении вдоль дороги виднелись домики, деревенька что ли, какая-то. Совсем до нее доезжать мы не стали, свернули в сторону и остановились минут через десять.

Таа-ак… сейчас или никогда. Все равно скрыть от них смерть главаря не выйдет.

Меня начало потряхивать. Я несколько раз сжал и разжал кулак. Вдох-выдох, вдох-выдох. Не любитель я публичных выступлений. Особенно таких, где тебя по результатам пламенной речи запросто могут тут же рядом в лесочке и прикопать. Просто потому что. Чтобы неповадно было.

— Подойди сюда, тебя тоже касается, — я повернулся к водителю и кивнул на сиденья. Он не стал спорить и сел в салоне вместе с остальными.

— Для тех, кто не в курсе, меня зовут Левша, — начал я. — И у нас есть проблема.

Я пнул по ноге тело Костяка. Тот ожидаемо никак на это не отреагировал.

— А именно: Коста — все.

Один из свиты бывшего пахана тут же подскочил, отодвинул меня с пути и проверил пульс. Сначала на руке, а потом и на шее. Медленно он обернулся к остальным и помахал рукой у шеи:

— Так и есть, откинулся, — хмуро буркнул он, исподлобья оглядел присутствующих. Затем оглянулся на меня и, немного поколебавшись, уселся на место.

Хм. Хороший ли это знак? Ну, вроде пока слушают. Уже что-то.

— Как я уже сказал, это — проблема, — продолжил я, откашлявшись и заняв прежнее место в проходе. — Проблема общая. Потому что, выбраться-то мы выбрались. Но что делать дальше, не вполне понятно. Основная надежда была на связи Косты. Так вот, кто-нибудь знает, где в городе обитают те, с кем он вел дела?

Возникла пауза, все переглядывались друг с другом.

— Я знаю, — высказался, наконец, второй друган почившего. Все обернулись в его сторону. — Я с Костой еще до каторги работал, бывал там несколько раз. Но не думаю, что это нам хоть как-то поможет. Без Костяка с нами там никто базарить не станет. И помогать тоже. Пошлют. А то и сдадут, чтобы перед местными выслужиться.