Ефим Ильич развёл руками, показывая на отчёты. Каждый из них буквально кричал о полном непрофессионализме работников.

— Если бы я был суеверным, — выпив, проговорил Корней Михайлович, — я бы подумал, что тут нечистая сила постаралась. Но, так как я в неё не верю, тут либо подкуп, либо стечение обстоятельств, либо действительно люди забыли, как работать.

— В том-то и дело, — ответил подполковнику Загорский, складывая отчёты в одну стопку, а затем убирая их в папку. — Подкуп исключён, объект не появлялся в России больше полугода. Причём, всё это время он лежал овощем. Никаких связей у представителей групп с ним не было. Дальше, все ребята ни раз и ни два доказали, что они — настоящие профи своего дела. И к тому же объект принадлежит к нищему роду, погрязшему в долгах.

— Получается, что? — подвёл черту Палибин. — Стечение…

— Не верю, — перебил его Ефим Ильич и налил спиртного себе. — Не бывает таких стечений обстоятельств.

— Тогда что? — озадачился Корней Михайлович.

— Тогда получается, что против нас работает конкурирующая служба, — озвучил свои догадки Загорский. — И работает, судя по отчётам, крайне эффективно.

* * *

— Нет, ну ты посмотри, что пишут: «Русские князья отжигают в Европе! Лазурное побережье переживает оргию века! Не пропустите!», — Николай Григорьевич Туманов поверх очков для чтения посмотрел на старшего сына. — Оргию века! — он поднял указательный палец вверх. — И это самый невинный заголовок. В других прямо упоминают, что Тумановы пользуют заморских принцесс, ещё и позы перечисляют.

— Ну, последнее — это же в плюс, наверное? — поинтересовался Тимур Николаевич, старший брат Игоря Туманова.

— Это позор! — строго заявил отец. — Позор для всего нашего рода. Мы — князья! А не жиголо на выезде! Думать надо головой прежде, чем такие вечеринки закатывать!

— Ну, жиголо — те, кому платят, а здесь платим мы… — неуверенно проговорил Тимур Туманов. — Да и недовольных отзывов от принцесс пока не приходило! А если удовлетворены, то и нам какой урон?

— Мне! Это причиняет непосредственный урон мне! — взорвался, наконец, Туманов-старший. — Этот недостойный отпрыск, смеющий называть себя моим сыном, своим поведением причиняет вред моей репутации. Плюс к этому он не отвечает на мои звонки и игнорирует сообщения. Я ему уже послал несколько фотографий из ведущих таблоидов. Но ему всё равно. Он продолжает жировать. За чей счёт, спрашивается?

— А за чей? — спросил старший сын, который в глубине души давно уже мечтал о красивой жизни, какая и должна быть у князей, и очень тяготился тем, что таковая у Туманова отсутствовала стараниями отца.

— А вот я не знаю! — Николай Григорьевич почти кричал, но понимал, что не на того надо срываться, а на Игоря. — Мне никто не соизволил рассказать!

— А деньги-то семейные на месте? — спросил Тимур, понимая, что встаёт на очень шаткую дорожку.

— На месте, — с таким видом, словно недоволен данным обстоятельством, ответил Николай Туманов. — Даже за операцию деньги вернул.

— Тогда, может быть, пускай… — несмело произнёс Тимур, неосознанно втягивая голову в плечи. — Где-то раздобыл и спускает. Нам-то что?

— Я воспитал моральных уродов! — возопил Туманов-старший, обращая лицо к небу, а затем повернулся к сыну. — Ты хоть понимаешь, что значит честное имя? Ты представляешь, сколько поколений наши предки зарабатывали себе его? Ты вообще… — он тяжело вздохнул и обиженно замолчал.

— Отец, — Тимур боялся говорить, но всё-таки пытался хоть как-то смягчить отца по отношению к Игорю, чтобы потом примазаться к брату. — Он же полгода лежал при смерти. Отчего бы теперь не погулять? Невеста, опять же, ушла. Я бы и сам любил бы всё, что движется, чтобы живым себя почувствовать, — он развёл руками.

— И ты туда же? Может, тоже к нему на яхту хочешь, княжеское имя с икрой мешать?! — спросил отец с нажимом. — Ещё несколько подобных рассуждений и прибью вас обоих. Давай лучше о другом. Я Светке партию нашёл. С нас имя, а с Селивановых капитал. Наконец-то выберемся из постоянных долгов. И вот это, — он бросил газету на пол, — не будет меня так бесить!

— А не рано ли Светку замуж-то? — спросил Тимур, понимая, что новая тема для разговора ничуть не менее провокационна, чем предыдущая. — Ей семнадцать-то вот-вот только будет. Да и у Селивановых только этот хрен, которому почти тридцатка. А он страшный, как моя смерть.

— Так! — отец встал, и по нему было видно, что он крайне недоволен разговором. В довершение ко всему его лицо побагровело от прилива крови. — Вы, кажется, задались целью загнать меня в гроб раньше времени! Мужик не должен быть красив, достаточно того, что будет чуть краше обезьяны!

— Но Селиванов не краше, — попытался возразить Тимур, но едва успел спрятаться за створку шкафа, так как в него полетел бокал, из которого отец пил вино.

— Молчать! С лица воду не пить! — Николай Туманов пытался оперировать известными ему истинами, но при этом прекрасно понимал, что Селиванов действительно страшен, словно его загримировали для фильма ужасов. — Как я сказал, так и будет!

С этими словами он, словно ошпаренный выскочил из обеденного зала.

А Тимур принялся писать сообщение брату.

* * *

Ещё несколько раз мне звонил отец Игоря, но я игнорировал его звонки, словно их и не существовало. Игорь сначала сильно нервничал, а затем смирился.

В сообщениях отец скидывал ссылки на таблоиды, которые в красках рассказывали о гулянках на арендованной мною яхте. А затем гневно интересовался, чем это он мне так насолил, что я полощу его фамилию в этой грязи.