Были найдены тексты из записной книжки Джебрана. Возможно, проживи он подольше, эти фрагменты стали бы стихотворениями в прозе.

Представляю я здесь и три черновых фрагмента книги «Земные боги», в конечном счете в нее не вошедших. Мне они показались достойными внимания.

Тексты Халиля Джебрана и Мэри Хаскелл, содержащиеся в Подсерии 2.4 («Материалы Халиля Джебрана, 1904–1931 и недатированные»), защищены авторским правом и могут воспроизводиться только с явного письменного разрешения их владельцев. Мною такие разрешения были получены как от фонда Джебрана, так и от фонда Хаскеллов.

Отдавая дань своей собственной одиссее, я счел уместным открыть это собрание «Пророком», основополагающим произведением Джебрана, впервые опубликованным в 1923 году. Авторские права на него истекли в 2019 году. За ним следуют все неопубликованные работы, которые я нашел в ходе своих исследований.

Давайте же на этих страницах еще раз насладимся знакомым шедевром Халиля и позволим ему снова говорить с нами!

Двенадцать иллюстраций к «Пророку» взяты из рисунков автора.

АЛЬМУСТАФА, избранный и возлюбленный, заря своего дня, двенадцать лет ждал в городе Орфалесе возвращения корабля, который должен был увезти его на остров, где он родился.

На двенадцатый год, в седьмой день Элула, месяца жатвы, он поднялся на холм вне стен города, обратил взор к морю и заметил свой корабль, приближавшийся вместе с туманом.

Тогда распахнулись врата его сердца, и радость его полетела далеко над морем. Он закрыл глаза и молился в тишине своей души.

Когда же спустился он с холма, охватила его немая грусть и помыслил он в сердце своем:

«Как уйти мне с миром и без печали? Нет, не оставить мне этот город, не поранив дух.

Долгими были дни страданий, проведенные в этих стенах, и долгими были одинокие ночи; кто же может расстаться со страданием и одиночеством без сожаления?

Много крупиц духа рассеял я по этим улицам, и много детей моей тоски бродят нагие меж этих холмов – и не могу я отказаться от них легко и без боли.

Не одежду сбрасываю я сегодня, а собственными руками сдираю с себя кожу.

И не мысль оставляю после себя, а сердце, умягченное голодом и жаждой.

Нельзя мне более медлить.

Море, которое зовет к себе все сущее, зовет и меня, и я должен отплыть,

Ибо остаться – значит замерзнуть, заледенеть, сделаться застывшим слепком, хотя часы ночные и пламенны.

С радостью взял бы я с собою всё. Но как?

Голос не может взять с собой язык и губы, давшие ему крылья. Он должен устремляться в эфир один.

И орел один, без гнезда своего, должен лететь под солнцем».

Дойдя до подножия холма, он вновь обернулся к морю и увидел, что его корабль приближается к гавани, а на палубе корабля моряки – сыновья его страны.

И воззвала к ним его душа, и он сказал:

– Сыновья праматери моей, вы, оседлавшие гребни волн,

Сколько раз вы приплывали в моих снах! И вот вы пришли, когда я пробудился, и это пробуждение – мой самый глубокий сон.

Я готов отправиться в путь, и мое нетерпение, подняв все паруса, ждет ветра.

Лишь глотну этого спокойного воздуха, взгляну с любовью назад – и встану среди вас, мореплаватель среди мореплавателей.

О бескрайнее море, дремлющая мать, только в тебе находят мир и свободу река и ручей!

Лишь один поворот сделает этот ручей, лишь еще один его всплеск раздастся на этой поляне – и я вольюсь в тебя, беспредельная капля в беспредельный океан.

Он шел и видел издали мужчин и женщин, спешивших к городским воротам со своих полей и виноградников.

Он слышал, как их голоса выкликают его имя и от поля к полю возвещают друг другу о прибытии его корабля.

И сказал он себе:

– Будет ли день расставанья днем собрания?

Скажут ли, что вечер мой воистину был моей зарей?

Что дать мне тому, кто бросил плуг свой посреди борозды, и тому, кто оставил невыжатый виноград в точилах?

Станет ли мое сердце плодоносным деревом, чтобы я собрал плоды и дал им?

Будут ли желания кипеть во мне ключом, чтобы я наполнил их чаши?