– Она заставляет меня подумать о лучших днях, – отозвался Аттикус.

Финниган зевнул.

– А меня она заставляет почувствовать голод.

Дрангус передал своим спутникам тяжёлые лепёшки, которые нашёл в седельной сумке. Они были густо усыпаны фруктами и сладкими овощами и весили больше любого хлеба. Дрейк ел с наслаждением, вспоминая вкус дома. Наверное, отец подумал о его спутниках, раз захватил такую аппетитную еду. Обычно минотавры брали с собой в путешествие бычьи уши и варёные куриные лапы. Легко носить с собой и много калорий…

– А меня эта луна заставляет вспомнить о Пророчестве Анихило, – заметил Дрангус.

Дрейк опёрся на одну руку.

– О последней битве? Пап, не знал, что ты веришь во все эти сказки.

– Это не сказки, сын. Пророчество Анихило произнесла Дэнни Скайфлемехт, первая девушка-минотавр, которая вошла во Врата Жизни и поклонялась Скайле при свете дня. Позднее она стала первым магом минотавров.

– Дэнни Отважная? Небесное Пламя?

– Да.

Дрейк был удивлён.

– Не помню, чтобы это пошло от неё, но не буду спорить.

– Вкусные зёрна, – заметил Реллик с полным ртом хлеба. – В твоей семье всегда так официально разговаривают? Такая скука.

Аттикус махнул рукой, призывая старого мага замолчать.

– О каком пророчестве ты говоришь, Дрангус?

Дрангус откашлялся.

– Ночь наступает. Тьма пробуждается. Безрогий командир ведёт нас в битву и так далее… Так оно начинается. Я не помню весь текст, и это не очень хороший перевод. Это не совсем в моей компетенции. Раньше его учили все минотавры. Говорят, что Дэнни, первый минотавр, покинувший царство ночи, увидела будущее своего народа, когда шагнула в день, и написала пророчество о самой прекрасной последней битве, которая произойдёт в конце дней. В такие ночи я всегда о нём вспоминаю.

Реллик что-то тихо забубнил, и все повернулись к нему. Вскоре он начал декламировать:

Реллик перестал декламировать, и все замолчали. Орёл пронзил облако и закричал на луну, а Дрангус с уважением посмотрел на древнего, выжившего из ума мага.

– Это мастерский перевод оригинала, сэр.

Реллик пожал плечами.

– Именно в таком виде я давным-давно узнал его от… – Внезапно он замолчал. – От кого-то…

– Что это означает? – спросил Финниган. – Эти слова не дают мне покоя. – Он сжал губы, и его огромное лицо помрачнело. – Невольно напрашиваются кое-какие параллели.

– Параллели? – переспросил Дрангус.

– Которые касаются нас всех, – ответил Аттикус. – Я тоже это заметил. Отец. Сын. Тёмно-синий зверь – это ты. И безумный маг. Реллик, без обид, но это про вас.

– Я не обижаюсь. Все мы безумны в той или иной мере.

Дрейк сел.

– Это не про нас. Я читал одну книгу. «Призраки древнего будущего» Хималки. Там говорится о последней битве минотавров, которые восстают, чтобы спасти мир. Даже учёные, которые верят в пророчество, полагают, что оно должно сбыться лишь через три или четыре тысячи лет.

Сидевший у костра Аттикус хмыкнул.

– Учёные не могут точно определить срок годности хлопьев для завтрака, не говоря уж о дате апокалипсиса.

– Аттикус, вы же не думаете, что это про нас?

Аттикус замолчал.

Финниган неловко заёрзал на месте.

– Все персонажи уже здесь, а Фейтер мог появиться лишь для того, чтобы объявить о конце мира, верно?

– Конце известного нам мира, – поправил Реллик.

– Но вас-то в стихотворении нет, Аттикус, – внезапно оживился Дрейк. – Без вас не сходится!

Аттикус задумчиво поджал губы.

– Возможно, я там есть, но только между строк. У тёмно-синего зверя разбито сердце, к тому же вы все входите в дверь, а мне известна лишь одна дверь, связанная с религией минотавров. И мне известна цена открытия этой двери.

– Дверь на Зета Прайм? – Дрейк вскочил. – Но мы ведь направляемся не туда? Мы должны найти Саймона!

Реллик тихо хмыкнул.

– Может быть, он как раз там. Он ведь мой наследник, а значит, любит драму. И он не мог выбрать место хуже.