Журнал «Коммунистка» писал в 1924 г.: «Восток «й 8-е марта! Несколько лет назад эти слова звучали как недоумение, как дикая фантазия. Восточная женщина, которая в недалеком прошлом не имела смелости перейти порог дома своего мужа или отца…, сегодня она высоко поднимает свой голос для свободы, для равенства. Порыв ее к новой семейной и общественной жизни дал почувствовать себя со стихийной силой, как только новые советские законы взяли ее под свою защиту и дали ей возможность выдвинуться как самостоятельной личности»{48}.

Против женщин, поднявших голос в защиту своих прав, восставали все силы старого мира. Но дело, за которое они отдавали жизнь, сплачивало их подруг. Женщины поднимали красные флаги, чтобы выразить солидарность с теми, кто погиб в борьбе. Так, в апреле 1925 г. была зверски убита активистка туркменского аула Геок-Тепе Анна Джамал Хидыр-кизы. По воспоминаниям Е. А. Росс[1], «похороны Джамал вылились в открытую демонстрацию женщин, которые не могли остаться равнодушными к гибели подруги… По обычаям мусульман, женщины не могут провожать умерших на кладбище. Подруги Анны не пошли на похороны, но одна за другой вышли за околицу аула, а когда похоронная процессия поравнялась с ними, они подняли красный флаг. Молча, не шелохнувшись, стояли женщины под сенью красного знамени, пока носилки с останками замученной подруги не скрылись из глаз»{49}.

Это была самоотверженная борьба, но она не могла сразу победить складывавшиеся веками патриархальные традиции, психологию людей, весь уклад жизни.

Объективная оценка положения дел дается в рекомендациях для проведения Международного женского дня в 1926 г. Отделом ЦК ВКП(б) по работе среди работниц и крестьянок. Указывалось, что вслед за ростом и подъемом народного хозяйства «не развернулись еще в достаточной степени изменения бытовых условий. Медленно идет вовлечение восточницы в производство. С большими трудностями борются Советская власть и Коммунистическая партия против вековых предрассудков, которые делали из женщины на Востоке рабыню. К этой работе еще недостаточно привлечены внимание и самодеятельность самих женских масс. Эта работа еще не обеспечена достаточной поддержкой и сочувствием широких масс мужского населения…»{50}

На фоне этих трудностей особенно весомы достижения. В 1924–1925 гг. делегатские собрания объединяли уже свыше 57 тыс.^женщин народов Востока; участвующих в советском строительстве (горсоветах, сельсоветах, волисполкомах, уездных и губернских исполкомах и т. д.) было свыше 17 тыс; вокруг «женских клубов» в 1925 г. группировалось около 15 тыс. человек{51}. Увеличивается число женщин — членов профсоюзов. В Азербайджане в 1925 г. они составляли 12 % от всего числа членов профсоюзов, в Туркестане — 20 %{52}.

Все больше и больше втягиваются женщины в общественно-политическую жизнь. Например, среди женщин народов Востока большое значение имели так называемые «делегатские собрания». В их работе в 1922–1923 гг. принимало участие около 12 тыс. человек. В 1923–1924 гг. работа среди женщин развернулась еще шире: всего в делегатских собраниях приняло участие свыше 25 тыс. женщин. Всего же делегаток по стране в 1923–1924 гг. было 172 855, а в 1924–1925 гг. — уже 314 тыс. В марте 1925 г. состоялись и первые съезды женщин Туркменистана, Узбекистана, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Каракалпакии. В 1926–1927 гг. около миллиона женщин национальных республик и областей приняли участие в перевыборах в Советы{53}.

Вскоре среди женщин родилось героическое движение «Худжум!» — «Наступление!» — наступление против паранджи, против женщины-рабыни, женщины-затворницы, женщины — объекта купли-продажи. Не случайно Хамза Хаким-заде Ниязи написал тогда целый цикл стихотворений, посвященных 8 Марта и узбекским женщинам, вставшим на путь борьбы. В стихотворении «Голос женщины» он писал:

Нет, не забава для нас с душной порвать паранджою,

Время иное пришло, стали мы вольны душою.

Время не движется вспять — старого больше не будет!

Идеи Худжума были популярны среди молодежи и всей сознательной части населения. Высшая точка этого движения — 8 Марта 1927 г. По всем старым городам Туркестана прокатилась волна невиданных по численности митингов, главными участницами которых были женщины. В Фергане около 1500 узбечек, дехканок и горожанок, сбросили паранджу. В старом Самарканде — городе древних мечетей и минаретов, цитадели ислама — 8 Марта 1927 г. на площади Регистан 13 узбечек публично сбросили паранджи и сожгли их. «8 Марта 1927 г. в Узбекистане, — писала активистка женского движения тех лет А. Нухрат, — это одна из самых славных страниц в истории женского коммунистического движения на Востоке, самая интересная и яркая страница. В этот день действительно удалось поднять на ноги всю страну. «Лозунг «Долой паранджу!» вызвал на улицу тысячные массы ликующих, горящих энтузиазмом трудящихся мужчин и женщин. Он заставил выйти на улицу и темные силы национальных районов — баев, мулл, бывших манапов для того, чтобы эти последние с ненавистью и страхом увидели, как к ярко сверкающему на лазурном небе, ласковому весеннему солнцу поднимаются столбы черного удушливого дыма от костров, сжигающих паранджи, — мрачный символ рабства женщины»{54}.

В тот год в большинстве городов, аулов, кишлаков прошли многотысячные демонстрации. Женские и другие клубы, избы-читальни и красные кибитки были украшены лозунгами и флагами. Ташкент, Коканд, Самарканд, Андижан иллюминировались. На митинги и собрания в города и крупные селения стекались женщины и мужчины из соседних и дальних кишлаков. Никакие угрозы и уговоры ишанов и мулл не смогли нарушить праздничного настроения и участия широких масс в праздничных шествиях, собраниях, вечеринках и играх. Массовое движение женщин за снятие покрывала продолжилось и в Международный праздник 1 Мая, когда снова тысячи узбечек сбросили и сожгли паранджи. Всего с марта по май 1927 г. покрывала сбросили свыше 90 тыс. узбечек.