— Сони, это я — Камал. Успокойся, Гарика здесь нет. Это всего лишь сон… все хорошо… все хорошо… — тихо шептал он, успокаивая ее нежным баритоном.

Словно разглядев призрак в свете светильника, и очнувшись от сетей кошмара, взгляд Сони начал обретать ясность. Расширенные и потемневшие зрачки остановили свой бешеный бег на очертании родного лица. Сознание приходило в норму, и Сони поняла, что кошмар оставил ее, исчез призрак Гарика. Рядом сидел всего лишь обеспокоенный Камал, шепотом успокаивая и протягивая к ней руку.

— Все хорошо… я рядом… я с тобой… все хорошо, иди ко мне…

Всхлипывая, Сони протянула к нему руку, которую без замедления он взял в свою, и нежно притянул ее в свои объятия. Уткнувшись в его плечо, Сони пыталась остановить всхлипывания и успокоить ускоренный ритм сердца. В то время как Камал, поглаживая ее по голове и расправляя локоны, тихо шептал нежные слова, убаюкивая ее.

Молчание лелеяло тишину, и лишь отрывистое дыхание изредка нарушало умиротворение, постепенно обретаемое в душе Сони. Тепло тела и крепкие руки Камала приносили успокоение, отчего Сони не торопилась отстраняться от него. Веки начинали наливаться свинцом, ровное дыхание пришло на смену учащенному сердцебиению и глаза Сони сомкнулись. Однако она мертвой хваткой держалась за плечи Камала, не желая вновь очутиться с призраками наедине.

— Если хочешь, я останусь и посижу с тобой, пока ты не заснешь, — скорее утверждая, чем спрашивая, предложил Камал.

Окончательно рассеяв сети кошмарного сна, Сони отстранилась от него и махнула головой в знак согласия. Не в состоянии произнести ни слова, Сони опустила взор и легла, свернувшись калачиком. Подбив подушку под головой Сони и укрыв ее легким одеялом, Камал присел на край кровати.

— Не беспокойся ни о чем, спи, родная, я рядом.

Сладко потянувшись, Сони разомкнула веки, и первое что она увидала, был Камал, лежащий рядом и сладко посапывающий.

В памяти вырисовались отрывки ночного происшествия, и чувство благодарности переполнило все ее существо. Он успокоил ее встревоженную душу и всю ночь оберегал сон от кошмаров. Благородство Камала наполнило нежностью сердце Сони, и, сладко отзываясь эхом, волна бурных ощущений разлилась по венам во всем ее теле. Новые ощущения, покинувшие ее на долгие годы, проявились во взгляде, и неосознанно рука Сони прикоснулась к щеке этого милого, но порой жестокого рыцаря чести и правды. Своим прикосновением и теплом руки она разбудила Камала, и от замешательства Сони, резко отдернув руку, потупила свой взор.

— Как спалось? — улыбнулся он.

— Спасибо, замечательно.

И вновь эта маска отчужденности натянулась на лицо Сони.

— Думаю, пора вставать и готовить завтрак.

— Сони, — Камал схватил ее руку, когда она привстала, — подожди.

— Камал, прости… ночью… я… мне неловко…

Сони присела на край кровати, не смея взглянуть в его глаза.

— Тебе не за что извиняться. Скорее следует извиниться мне. Мне не следовало… не следовало оставлять тебя. Я поступил как последний идиот… и трус.

— Камал… — смутилась еще больше Сони.

— Т-ш-ш-ш, — он приподнял ее голову за подбородок и провел пальцами по скулам.

— Не надо, — прошептала Сони, тяжело вздыхая.

— Сони…

Сони встала и направилась к двери:

— Я лучше пойду и приготовлю завтрак.

Дверь закрылась за Сони, и Камал упал на подушки, сознавая то, что пропасть между ними оказалась намного глубже и шире, нежели он предполагал. И дело не в том, что она холодна по отношению к нему. А в том, что ее ночные кошмары продолжались наяву… и виной этому был он. Он ясно осознал, что он причина этому, потому как именно он является напоминанием той зловещей встречи Сони с Гариком. Это имя произнесла Сони в тисках кошмара. Что же, как не кошмарная ночь пятилетней давности, связанная с Гариком, могло так встревожить ее? Что могло колотить ее так, словно повстречался на пути невиданный ужас, от чего нечеловеческий вопль может вырваться из груди, если не от страшных воспоминаний? Вот, что выводит ее из равновесия. Вот, что он постоянно читает в ее глазах — тень страха и замешательства. Он заварил эту кашу. Он причинил ей немыслимую боль. Он причина всех ее страдании, и он размотает этот клубок несчастий, преследующих их. Он залечит ее раны своей любовью, терпением и пониманием. Оставив ее тогда одну со своей болью и утратой, он и впрямь поступил как трус. Но теперь, ни за что! Он не оставит ее одну бороться с жестокими и зловещими тенями прошлого.

***

Погрузившись в раздумья, Сони автоматически орудовала столовой утварью, когда неожиданно Джимми обнял ее сзади, прижимаясь к ней своим тельцем.

— С добрым утром, мам.

— Родной мой, ты уже проснулся?! — улыбнулась она в ответ, целуя сына в пухлые щечки. — А личико мы уже умыли?

— Не-ет, — зевнул малыш.

— Ну, тогда беги скорее.

— Да, мам, я мигом, ты не уходи только.

— Ну, конечно же, родной мой.

Джимми пулей вылетел из столовой, а Сони проводила его взглядом, улыбаясь вслед.

Чувство благоговения витало вокруг, окружая ее своим светом. Сони на мгновение прослезилась, ощущая себя слабой и беззащитной. Как бы ей хотелось, чтобы эти мгновения, проводимые рядом с сыном, не заканчивались никогда. Разлука с ним была невыносима. И его присутствие четко подчеркивало ее одиночество этих лет, напоминая ей, что следующая разлука с сыном не за горами. Она наслаждалась каждой минутой, что они проводили вместе, впитывая, как губка, каждой клеткой своего существа, чтобы запечатлеть в памяти все ощущения радости и благоговения. Лишь только память о сыне грела ее все годы одиночества. Отчего каждая секунда с ним была дорога для нее.