– Меня уже выписали, – я кивнул на документ, лежавший на лавке.

– А это? – указал полузащитник на аппарат Иллизарова. – Не надо эту бандуру с ноги снимать?

– Не, Федь, это со мной останется. Ты ж сам видел – перелом жуткий был…

– Понял, останется и останется. Ладно… я конечно думал тебе Константин Иваныч звонил и вы пообщались, у нас же сегодня празднование в столовке намечается. – Костиков щелкнул увещательным пальцем по сонной артерии. – За Кубок в смысле чествование. Всех позвали. Меня твоя медсестра считай на выходе из квартиры застала Только не говори, что не знал! – добавил Фёдор, видя как я удивился его словам.

– Видимо позвали всех, да не всех. Первый раз слышу о чествовании, а Константин Иваныч если и звонил, то мне ничего не передавали.

– Ну Иваныч наверное думал, что ты к тому моменту не оклемаешься, – предположил Костиков. – Ладно чего гадать на кофейной гуще, этот кубок твоя заслуга прежде всего, так что пойдём. Тебе может помочь как? Поддержать?

– Сам справлюсь, не надо.

Передвигался я еще тяжело, хоть и приноровился на костылях как сайгак скакать. Фёдор все же помог мне подняться с лавки, взял выписку, себе в сумку сунул не глядя. Ну и двинулись к выходу.

Костиков казался отличным мужиком – открытым и чутким, безо всяких налетов звездной болезни, на которую у полузащитника имелись все основания – популярность футболиста в народе просто зашкаливала. В остальном он производил впечатление мужичка из тех, кому не плевать на ближнего. Прежний обладатель тела наверняка имел с Фёдором дружеские связи, но нынешний я этого попросту не припоминал. Но задружиться с ним был отнюдь не прочь.

Пока ковылял на костылях к двери, Федор дошёл до выхода из больницы, выглянул в окно, макушку почесал.

– Слушай, Ванек, чего спросить хотел, а тебе оно точно надо сейчас с журналистами твою травму мусолить? Может переждет?

– С журналистами? – переспросил я, не совсем понимая суть вопроса.

– Угу, – подтвердил полузащитник, выглядывая в окно. – Они ж не слезут, а у нас времени не то, что много. Опаздывать совсем не хочется, да и Иваныч не любит опоздания, сам знаешь.

– Честно говоря не понимаю о чем ты…

Я запнулся, потому что подошёл к окну и увидел там целую толпу журналистов, не пойми откуда взявшуюся. Я то никого и никуда не звал.

– Не ты их пригласил? – удивленно уточнил Федя.

– Нет конечно!

– Блин, кто-то в больничке похоже о твоей выписке слил. Вот заразы и совесть же людей не мучает. За рубль готовы с потрохами продаться.

– Может они не меня ждут? Мало ли – отделение дополнительно в ЦИПО открыли? – предположил я.

Фёдор посмотрел в ответ таким взглядом, что вопрос снялся сам по себе. С другой стороны, ничего удивительного в том, что журналисты столпились у входа, тема травмы Павлова и как следствие возможного завершения карьеры в разрезе из рук вон плохой игры «Спартака», занимала первые полосы всех газет и журналов. Нет Павлова – нет народной команды, гласили заголовки. Но наглости журналистов в 1989 году было далеко от наглости их местных коллег, особенно из числа папарацци. Те бы уже до палаты добрались. А эти даже внутрь не заходят.

– Походу они за эксклюзивными кадрами охотились, Вань, – предположил Федя.

Я представил первые полосы завтрашних газет с собственной фотографией на костылях и с аппаратом Иллизарова.

– Так, придумал – делаем, как делали в Минске! – предложил полузащитник, поднимая указательный палец.

– Напомни хоть, как делали? – попросил я, понятное дело не помня, как обстояли дела в Минске – память прежнего тела все больше срабатывала на лица, а вот где и что происходило, с этим приходилось чуточку сложнее.

– Подсылаем подсадную утку к журналистам, только вместо Лени сегодня уткой буду я, отвлеку их и переключу внимание, а ты… – Федор сунул руку в карман и достал ключ с надписью «ВАЗ» на тонкой металлической цепочке. – Держи, моя копейка за поворотом стоит, как заведёшь – ко входу подъедешь, и я на ходу на сиденье прыгну! Как тебе план?

– Ты пошутил про подъедешь? У меня ж на ноге железяка, только на механике ездить и сцепление выжимать!

– Блин, точно, ладно, – полузащитник задумался на миг. – Тогда на заднее сиденье ложись, а я следом прибегу!

Сговорились. Я ключи от копейки взял, а Костиков гулко выдохнув открыл входную дверь и вышел к журналистам.

– Товарищи, я знаю, что вы Ивана Павлова ждёте, но пока у меня заявление, прошу вашего внимания…

И с этими словами отвёл толпу журналистов от входа в больницу, якобы какое-то заявление делать. Проход открылся, журналисты вслед за Фёдором мигрировали, а я, пользуясь шансом и вооружившись костылями, втопил в противоположную сторону, где за углом стояла копейка полузащитника.