Проходя мимо тридцать второй комнаты я помимо воли прислушался. Теперь в из бл. дхаты не доносилось ни звука. Похоже все: укатали Сивку крутые горки! Я усмехнулся и сбежал по лестнице на первый этаж, нащупывая в кармане мелочь: где-то здесь на стене я видел таксофон. Точно, вот и искомый аппарат! Не ошибся! Я сунул медяшку в монетоприемник и набрал служебный телефон Зябликова. Он ответил на первом длинном гудке:

— Майор Зябликов у аппарата!

— Степан Филиппович…

— Сережка, — тут же узнал меня мент, — случилось чего?

— Не-не-не, — поспешил я его успокоить, — все хорошо! Не волнуйтесь! Просто я все дела сделал и хотел заехать к вам, подарки посмотреть… Можно?

— Сережа, о чем разговор? — прогудел Степан Филиппович. — Давай, жду!

— Хорошо, скоро буду! — произнес я, а затем повесил трубку обратно на рычаг.

Ну что ж, посмотрим, на что же расщедрился мой «приятель»? О любопытства меня так и распирало.

[1]

«Химия» — разговорноеслово, существующее в публицистике и обыденной лексике; распространённоессередины1960-хгодов, название принудительных работ. Официальное название, согласноУК РСФСР — исправительные работы без лишения свободы. После этапирования заключенного в спецкомендатуру, он был обязан жить в специальном общежитиии и работать на определенном предприятии. На эти работы направлялись осужденные за незначительные преступления. Вначале1990-хгодов этот вид наказаний в большинстве стран бывшего СССР был отменён.

На мое счастье день был в самом разгаре, и до часа пик было еще далеко. Так что я доехал до «Второй речки» в относительно свободном автобусе. Правда, на этот раз стоя и изнывая от жары. Погода была просто чудесной, я просто был обязан сегодня залезть в море! И я это сделаю, вот только чутка разберусь с наследством, оставленным мне «пришельцем из будущего». Уж очень меня интриговало, чего он мне там подбросил от щедрот своих.

До отделения я дошел, вымокнув от пота, как гребаная мышь, и оставляя четкие следы от башмаков в податливом асфальте. Мое появление возле ментовки не осталось незамеченным — Зябликов курил у открытого настежь окна своего кабинета.

— Сережа, подожди меня у входа! — окликнул меня майор, когда наши взгляды пересеклись.

— Хорошо, Степан Филиппович! — отозвался я, останавливаясь в теньке под деревом, росшим возле крыльца в отделение.

Фух, с непривычки меня слегка раскумарило от жары и влажности, превратив в потного и неповоротливого слизняка. Такой бани у нас в деревне никогда не было. Тут без привычки тяжеловато приходится! Ну, ничего, это мелочи по сравнению с мировой революцией!

Выскочивший из отделения Зябликов, напротив, оказался бодр, подвижен и весел.

— Пошли! — Он махнул мне рукой и потопал куда-то за здание.

Я вздохнул, промокнул лоб полой и без того мокрой рубахи и вприпрыжку помчался за майором. Мы подошли к внутреннему дворику, перегороженному большими распашными металлическими воротами.

— Тут у нас гараж, — пояснил майор, — я твои эти… гидроциклы покуда здесь оставил. Потом разберешься, где их хранить. Я помогу…

Мы проскочили сквозь маленькую дверку и вошли в гараж. В котором кроме пары ментовских «козликов»[1] сине-желтой расцветки и одного «Зилка», оборудованного спецкузовом для перевозки заключенных, стояли и мои водные мотоциклы.

— А автозак[2]-то вам зачем? — удивился я, узнав знакомые очертания — именно в таких собирали у нас в деревне «загулявшихся» зэков, находящихся на химии, но не вернувшихся в общагу к определенному часу.

— А, у ГУИТУвцев[3] по случаю выменял, — отмахнулся майор. — Иногда бывает нужно что-нибудь крупногабаритное перевезти, а не на чем. Не положено, дескать… Вот и маялись, пока случай не представился… Ну, пойдем, посмотришь на своих красавцев, — предложил он мне, двигаясь в тот угол гаража, где были аккуратно составлены мои водные мотоциклы.

Было видно, что и у майора глаза сверкают, что ему тоже страсть как охота испытать это чудо «враждебной техники».

— Вот умеют же, сука, капиталисты, делать и красиво и надежно! — вздохнул он, когда мы подошли к гидроциклам. — Боюсь, что у нас такой красоты не слепят… Мы только вон, — он указал на ЗИЛок и «козликов», — только такую технику клепать и умеем.

— Зато, как говорят, простая, как три копейки, и надежная — «на коленке» починить можно. И проходимая к тому ж…

— Вот-вот, — печально усмехнулся майор, — и на этом все достоинства заканчиваются! Я тут не так давно у начальства побывал… Прокатился с местным генералитетом на охоту на «Сафаре»[4]… Вот это, я скажу тебе, техника!

— А тут и спорить нефиг, — согласно закивал я. — У нас на деревне всё Леспромхозовское начальство на «Патролах», да «Паджерах» раскатывает — насмотрелся. Гонят в Японию лес, да щепу, падлы! Жируют за наше народное достояние! А народу, как обычно, шиш! Да без масла! — с горечью в голосе произнес я. — На те бабки, что на заводе башляют, даже на «копейку» не накопить… А теперь еще и задерживают месяцами, уроды!

— Наслышан, — согласился со мной майор. — Хорошо еще, что нас на хозрасчет никто не надумал переводить. А то многие из «наших», что с головой не дружат… могут подумать — дали ствол, и крутись, как можешь!