– Пусти, я опаздываю.

Стараюсь говорить холодным тоном. Митя в ответ улыбается. Может быть я придумываю, но мне кажется, что делает это так же иронично, как чертов прокурор, которого я почему-то до сих пор не забыла.

– Еще злишься, малыш? – парень пытается потянуться к моей щеке, чтобы погладить, а меня уже потряхивает от возмущения. Еле справляюсь с желанием вывалить на него все, за что я действительно еще на него злюсь.

– Пусти меня. И не пиши больше. И звонить не надо. Ты повел себя…

Я не договариваю не потому, что сложно слово подобрать. Нет. Всё куда хуже. Я вижу, что ирония во взгляде мне не почудилась.

Он как считал себя героем, так и продолжает считать. А я, видимо, вместе с ним должна сейчас глумиться над собственным унижением и унижением своих близких.

– Аль... – Митя окликает меня и добивается своего. Я смотрю в глаза. Только совсем не таю, как было раньше.

– Айлин. Меня зовут Айлин. – Чеканю, но понимания или раскаянья во взгляде не вижу. Злюсь еще сильнее. Причем в первую очередь на себя за слепоту.

Ему моя злость не передается. Я задаюсь вопросом: а он вообще способен меня по-настоящему почувствовать? Но вслух не спрашиваю.

– У меня для тебя есть кое-что...

Парень произносит загадочно и тянется к карману джинсов. У меня – ноль идей и, если честно, ожиданий тоже ноль.

А он, с улыбкой на лице, достает небольшой льняной платок. Протягивает.

***

Смотрю на платок и даже не знаю, плакать или смеяться. В итоге нервная система решает за меня: с губ срывается истерический смешок.

Я поднимаю глаза на Митю. Он светится. Выглядит так, словно сорвал джек-пот. А мне даже не льстит что его джек-пот – это вроде как я.

– Ты издеваешься? – спрашиваю тихо. Суживаю глаза до щелочек и пытаюсь уловить все детали его мимики.

С кем я связалась вообще? Кто я такая в его голове? Моих родных можно унизить, а потом дать мне то, что давно хотела, и просто продолжить получать удовольствие от жизни?

Я молча жду вменяемого ответа, но вместо этого получаю снисходительно закатанные глаза, тяжелый выдох.

Митя шагает на меня, берет в свою руку мою, разворачивает и вкладывает свое «щедрое» предложение.

Приятный наощупь платок внезапно жжется. Я хочу выбросить, но Митя плотно сжимает мои пальцы в кулак.

– Я даю тебе то, что ты хотела. Замуж за меня выйдешь? Если иначе твои от меня не отцеп…

Я не дослушиваю. Дергаю руку, а потом толкаю. Для Мити – слабовато. Он почти не двигается с места. А я злюсь еще сильнее из-за того, насколько он толстокожий, упрямый, эгоистичный…

Не человек – кусок бесчувственного камня!

– Я хотела уважения! К себе, ко всем вокруг! К тому, как я воспитана! Уважения, Мить!

Мне сложно не повысить голос, но стараюсь изо всех сил. Во мне продолжает жить страх быть разоблаченной.

– Уважение – это как шавку какую-то дернуть и в помещение заталкивать просто потому, что ты со своим парнем целуешься? Такого уважения я тебе не обещаю, конечно…

Митя тоже начинает злиться. Извращает произошедшее с нами на свой манер, выставляет себя благородным «своим парнем», а моего брата – дикарем. Градус моего неприятия его версии растет. Я почти вскипаю.

– А ты не знал, с кем связываешься?

Шиплю, смотря Мите в глаза и тыкая в грудь пальцем. С меня слетает вся покорность. Мне кажется, худшее, что может попытаться сделать еще недавно любимый человек – это противопоставить себя моей семье. Людям, за которых я жизнь отдам. Правда я была готова и за Митю отдать, а теперь чувствую себя дурой.

– Я связался с милой девушкой-Алей… Красивой, умной, скромной… А не с повернутой фанатичкой, которая готова от себя отказаться, потому что брату не нравится, что она себе позволяет нормально жить. Думаешь, у вас все такие святые, как ты от меня требуешь?

Митя заводится. Я тоже. Раньше мы так не разговаривали. Но это не значит, что Митя так не думал. Наверное, эти мысли жили в его голове всегда. Он просто сдерживался.

А сейчас бьет словами больно, метко, сильно.

Конечно, я так не думаю. Я знаю множество несчастных семей. Но это не значит, что я живу как-то не так. Свою семью я собиралась строить не показушно традиционной, а искренне счастливой и честной. Как у моих родителей.

Отрицательные примеры, хоть они и кажутся более яркими, хоть и запоминаются сильнее, не отменяют того, что бывает не только плохо. Что чаще бывает как раз хорошо.