– Прости, но придется.

– Тебе звонил папа? – Чтобы не подчиняться ходу беседы, который навязывает мне муж, я решаю сбить его вопросом.

Задаю и распахиваю глаза. Смотрю в его лицо. Мимика выдает, что ему неприятно, но это не делает легче мне. Он наверняка понимает, что кроит мое сердце на куски. Понимает и не сдает назад.

– Звонил. Спрашивал, что мы можем сделать.

– И что мы можем?

В кухне повисает тишина. Мы с Айдаром долго смотрим друг другу в глаза. Мои сохнут. Я хочу одного: быстрого конца этого кошмара. Не справедливости. Не разбирательства. Не разговоров. И мне даже без разницы, насколько это нагло. Насколько эгоистично.

Айдар разрывает контакт первым. Опускает голову и хмыкает. Мотает ей, потом снова смотрит на меня. Уже с прищуром.

– Твой брат выпивал в клубе. Они с друзьями разделили пару косяков. Сдачу он беспечно оставил в кармане. Вышли покурить. К ним подошли. Скорее всего правда доебались. Слово за слово – завязалась драка. В драке поучаствовал нож. Вместо того, чтобы договориться по-тихому, потому что это никому из них не нужно было, твой брат достал корочку и пообещал всем, что распетляется. Корочку моего подчиненного, Айлин. С моей подписью.

Айдар указывает на себя же пальцем. Я слежу за этим жестом. В ушах – гул. Голова ватная. Чувствую себя одновременно набитой дурой и до чертиков остроумной. Еле сдерживаюсь, чтобы не ляпнуть: «ну и что?».

– Бекир не ходит по клубам, Айдар. Он не употребляет алкоголь. И уж тем более косячок…

– Когда ты в последний раз с ним общалась, Айлин? – в прямом смысле захлопываю рот.

– Давно.

Отрицать нет смысла. Айдар знает это лучше меня. Кивает.

– Он в последнее время изменился. Может раскрылся…

– Айдар…

Я то ли прошу, то ли требую. Муж сжимает губы. Я вижу, как волнуются скулы и пульсируют виски. Но он принимает решение учесть мою чувствительность. Кивает.

– Звезду поймал, Айлин. Ты скорее всего об этом никогда даже не думала, но он пошел в прокуратуру, потому что его интересует власть. Она многих интересует. Но когда в меру – это одно. Можно контролировать. Когда слишком – крупица власти заканчивается трагедией. Мы вели с ним беседы. И про корочку мы тоже вели беседы. Он уже раз решал свою проблему удостоверением. Тогда его остановили за превышение скорости. Я объяснил – так нельзя. Он не понял…

– Что ты хочешь от меня услышать? Даже если всё так – мне сложно в это поверить. И родителям… Я это им не понесу…

Айдар прикрывает глаза. Ужасно, но это делает мне легче. Баланс между любовью и ненавистью нарушен. Надеюсь, это пройдет. Но пока мне просто гадко.

– Мне важно, чтобы ты понимала: мы в это не вмешиваемся. Там будут расследовать. Не жди, что отмажу.

В нашем доме нет подвала, но мое сердце сейчас его пробивает. Этого стоило ожидать, но к настолько прямому ответу я оказалась неготовой.

Медленно моргаю. Сглатываю.

Держу глаза закрытыми дольше, чем стоило бы. И открывать не хочу.

– Айк…

Муж зовет. Даже не так – просит. А у меня сердце лежит где-то в земле и кровью обливается. Хочется одного: чтобы он ушел, но я не попрошу. Это будет нечестно.

– Я знаю, что это жестоко. Прости.

Коротко киваю. Открываю глаза и смотрю в столешницу.

– Ты не виноват.

Отвечаю хрипло и сдавленно. Тошно из-за того, что он может посчитать это манипуляцией. Но это не она. Я просто… У меня нет слов.

По шелесту одежды и звуку шагов понимаю, что Айдар двигается. Обходит стол. Разворачивает меня за плечи. Сжимает пальцами подбородок и поднимает лицо.

Заставляет на себя смотреть. Он хмурый. Ему неприятно. Мне становится больно и за нас тоже.

– Ничего смертельного не случится. Посидит в СИЗО – будет прививка. Даже если дело доведут до суда, он получит условное. В первый раз благополучных не сажают, поверь моему опыту…

– Я не хотела бы говорить о таких вещах…

– Это жизнь, малыш. Про них приходится говорить, хотела ты того или нет. Лучше понимать, что будет…

– Ты наказываешь его за то, что посмел показать твою корочку после предупреждения? – Боюсь, моим ртом говорю не я. Но слова сочатся ядом и мне легчает.

Айдара это задевает, конечно. Он сужает глаза.

– Айка…

– Я просто спрашиваю… – Вру.

– Я сказал твоему отцу, что стоит делать. Я не могу себе позволить сейчас отмазывать твоего брата.

– Именно сейчас?

– Сейчас особенно.

Молчим. Айдар совершает попытку наклониться к моим губам. Я не хочу. Сжимаю их и отворачиваюсь. Он тут же тормозит. Дыхание раздражает кожу на щеке.