— Все ошибаются, — легко пожимает плечами, словно для неё это ничего не значит. — Ты — мои первые отношения. Откуда я точно могла знать? Всё в сравнении познаётся. Теперь я поняла, что между нами была подростковая страсть, но не любовь. Гормоны, все дела.

— Ты серьёзно? — истерически усмехаюсь я. — Мы будущее планировали, какие гормоны, Соня?

— Стас, я не люблю тебя и не вижу будущего с тобой. Прости, если ранила.

— То есть это точка?

— Да.

— Хорошо, пусть будет, как ты хочешь, — с психу я прыгаю в машину, срываясь с места на большой скорости. После этого месяц бухаю беспробудно, пока пацаны не дают мне пиздюлей. А потом улетаю в Штаты, чтобы забыть всё это, как страшный сон.

Только забыть не получается. Каждый день я вижу этот грёбаный дурацкий сон. Мои разбитые надежды и сердце. Это не только у девчонок бывает, у мужиков тоже. Мы веселились, двигались дальше, но что на мне, что на Горыче отложился этот отпечаток.

Заебавшись предельно от того, что где-то внутри болит то, что, казалось, уже давно сдохло, я засыпаю.

До дома Кати едем молча. Она не спрашивает, ничего не говорит, даже не дышит, мне кажется. Провожаю её до двери, и только здесь Кэти говорит:

— Сонь, спасибо, что заставила развеяться. Мне прям легче стало. И прости, что пришлось там присутствовать и теперь всё это, — машет рукой неопределённо.

— Катюш, ты ни при чём.

— Зачем он раз за разом делает тебе больно? — хмурит бровки Катя.

— Потому что ему самому больно.

Лучше бы он просто меня ненавидел, чем ему было плохо, но по его глазам я понимала, что за ненавистью скрывается обида, разочарование и боль.

Сообщаю Егору и всей его компании, что еду на студию. Мне нужно экологично выплеснуть всю эту боль. Губы до сих пор горят. Думаю, что Стас ещё раз убедился, какая я сука конченная, раз, будучи в отношениях с Серёжей, так яростно отвечала на его поцелуй. Я позволила себе эту слабость — забыться в его объятьях хотя бы на пару минут.

Но, как говорится, за минуты счастья платим месяцами боли, и в последнее время это моя любимая валюта.

Вхожу в студию, кидая парку и разуваясь. Пишу Логинову сообщение, чтобы не потерял меня. Открываю его демки, текста песен, которые нахожу. Сажусь за синтезатор с кружкой кофе. Не замечаю, как наступает утро, но одна за одной у меня рождаются строчки. Боль — хорошая муза для творчества, но плохая подруга по жизни.

В девять утра меня рубит сон, но я решаю поехать домой.

— Софа, ты где? — звонит почти трезвый Серёжа.

— Домой со студии еду, — сонно зеваю я.

— Ты че всю ночь не спала?

— Не-а, зато материала понаписала. Потом съездим, посмотрим.

— Ты мне скажи, ты совсем больная? Ты учишься, мы выступаем, ты ночами пишешь музыку, ты хочешь свалиться или что?

— Скажи спасибо, что я не провожу больше мероприятия, — смеюсь я. Когда карьера группы пошла в гору, Серёжа уболтал меня не заниматься этим. Деньги были неплохие, но я не особо любила эту работу.

— Ой, блять, спасибо. Приедешь, в ноги упаду.

— Падай, — говорю я, открывая входную дверь, и сбрасываю звонок.

— Нельзя так, Софа, — серьёзно говорит Серёжа. — Если сама не прекратишь…

— То что? — выгибаю бровь.

— То я обязательно придумаю, что с тобой сделать. Не возьму ни одного концерта больше, не буду писать музыку.

— И сделаешь хуже всем, — пожимаю плечами.

— София, — Логинов уже очень зол.

— Я услышала тебя. А теперь, будь добр, дай поспать.

Одно радует, засыпаю я без мыслей и переживаний.

Время летит со скоростью света, и вот уже близится новый год, который я хочу отмечать примерно никак. У группы куча выступлений в разных клубах и на площадках. Наш трек очень хорошо взорвал, поэтому нас приглашали. Творческий процесс тоже шёл хорошо, Серёжа добивал мой материал, мы работали днями и ночами. Я настолько уставала, и он это видел, что заделался в мои личные шофёры. Со Стасом мы пересекались только в университете. Я видела его цепкий взгляд на себе, но приняла решение полностью игнорировать.

Егор подбивал к Кате клинья. Отправлял цветы, подарки, звал куда-то. Берд постепенно сдавала позиции, но ещё держалась. Думаю, Егору осталось не так долго, чтобы добить её.

— Как новый год будем отмечать? — спрашивает Серёга, сидя на диване в студии, пока я без сил лежу у него на коленях.

— Если доживём, то я из дома не выйду, — полусонно сообщаю.

— Егор звал.

— Поезжай. Я точно пас. У меня каждая такая тусовка заканчивается чуть ли ни нервным срывом.

— А ты как? Одна что ли? Да и потом, у них же вопросы возникнут.