— Я бы хотела, чтобы Бит меня обыскал.

Мы останавливаемся перед ржавой «тойотой-такомой» — по-моему, когда-то она была красной, — и Инк нащупывает ключи в своем комбинезоне.

Я не хочу выкручиваться из неприятной ситуации. Это всегда было для меня жестким ограничением. Но в этот раз я могу сделать исключение, чтобы спасти свою жизнь. Годфри хочет, чтобы меня не трогали. Как только один из них переспит со мной, у меня появится рычаг давления на него. Главным планом было бы убежать, но, учитывая их физическое преимущество, разумно иметь план Б.

Так вот, я не уверена, кто из этих идиотов с большей вероятностью вручит мне карту выхода из тюрьмы . Инк, похоже, поражен моей внешностью, но слишком огорчен Годфри и его командой. Бит, с другой стороны, не запуган английским гангстером, но и не похож на парня, который борется за киску. Предложить ему секс было бы все равно, что продать венерические заболевания уличной проститутке.

— Ты не имеешь права голоса в этом дерьме, — объявляет Инк с заимствованным авторитетом. Я слышу, как от него исходит неуверенность. Он то, что я называю легкой работой . Если бы только он присматривал за мной, я бы уже танцевала на кукурузных полях Айовы далеко отсюда, а головы Себастьяна и Годфри засунуты в сумку Найк.

— Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко. — Я отдергиваю руку.

— Что, а от другого парня тебе тепло и уютно? — Он кажется искренне оскорбленным.

Бит приближается ко мне, и я чувствую, как тепло его тела приливает к моему. Он близко. Близко, как горячий качок, прислонившийся к твоему замку. Трудно будет обойти кого-то его размера.

— Ты думаешь, я хороший? — Его дыхание проникает сквозь пластик маски, щекоча мне ухо. Я вздрагиваю до кончиков пальцев ног. Его рот пахнет персиком. Насколько плохим может быть парень, который пахнет персиком?

— Приятнее. — Я прочищаю горло, мои глаза все еще прикованы к Инку передо мной. Инк качает головой, показывая, что я совершенно не права. Воздух становится холодным. Почему я не заметила, что так холодно?

Потому что это не так. В Калифорнии август, и мне холодно, потому что я напугана.

— Давай проверим твою теорию. Я сейчас прикоснусь к тебе. Сдвинешься без разрешения, и я сломаю тебе руку.

Моя разбитая нижняя губа снова приоткрывается, когда я хмурюсь. Он определенно выглядит как парень, который оправдывает свои угрозы.

— Хорошо. — Я облизываю окровавленную губу, мой голос нежен.

Бит пинком раздвигает мне ноги и поднимает руки, сухо поглаживая меня, как охрана в аэропорту. Его грубые пальцы поглаживают изгибы моих плеч, пока он движется вниз от моего черепа к груди, лениво обводя их. Вниз к моему животу, ниже к напряженным внутренним сторонам бедер, затем он отодвигает ткань моего мини-платья, освобождая место для своих теплых лап.

Каждая мышца моего тела готова рвануться вперед, убежать, попытаться причинить ему боль; память о каждом опыте, который у меня начался таким образом, требует от меня действий. Но это. . .это не похоже на нарушение. Кислый вкус желчи еще не взорвался во рту.

Его руки скользят по моим ногам, поглаживая лодыжки. . . и тогда он останавливается.

— У тебя что-то внутри? — Он садится на корточки, зацепив большим пальцем мой ботинок. Его лицо в маске находится на уровне глаз с моим тазом, и тепло растекается по моим костям, как горячий воск.

— Нет, — лгу я. Есть небольшой шанс, что он не проверит.

Но он проверяет.

Бит срывает с меня ботинок, и швейцарский армейский нож с лязгом падает на бетонную мостовую. Я вздохнула и опустила голову. Дерьмо.

Счастливые мысли.

Замороженный йогурт с Престоном в местном торговом центре.

Свернувшись калачиком на качелях с книгой Мии Шеридан.

Кувшинки цветут над искусственным прудом в саду Берлингтон-Смит.

Искренняя улыбка незнакомца.

Бит медленно встает, его ликующая маска нацеливается на мое лицо. Все это выглядит как сцена из фильма ужасов.

И я жертва.

— Ты же знаешь, что я могу причинить тебе боль, не оставив следов. — Его большой палец касается моей нижней губы, как будто он собирается поцеловать меня, и мурашки пробегают по моим рукам. — Не испытывай меня, Бутс. Я могу сделать так, чтобы ты страдала более чем одним способом, к которому твоя задница из загородного клуба не привыкла.

Может быть, это потому, что его палец на моей окровавленной губе, а может быть, потому, что его тон самый миролюбивый, который я когда-либо слышала, но угроза кроется глубоко.