— Дэмиен и Уинтер все еще в отъезде по работе? — Я спрашиваю, чтобы убедиться. Я никогда не навещаю Киллиана, когда они дома.

— Да, они вернутся через две недели. Ты можешь расслабиться, — успокаивает меня мой дядя. Кивнув головой в сторону дома, мы начинаем отходить от частного самолета. — На работе все сложно?

— Ты понятия не имеешь. — Я вздыхаю, разминая плечи, чтобы снять напряжение. — Мы позаботились о сицилийцах. — Господи, они слишком долго были занозой в моей заднице. Когда я наконец выгнал их из Чикаго, они мигрировали в Ванкувер только для того, чтобы устроить ад Николасу Статулису. Он часть Священства, к которому я принадлежу.

Мы состоим из пяти глав самых известных преступных семей, которые правят миром. Есть я, глава ирландской мафии, и Габриэль Демир, глава турецкой мафии. Николас руководит греческим организованным преступным синдикатом, а Лука Котрони – глава итальянской мафии. Лука очень близок с Виктором Ветровым, который отвечает за Братву.

Чтобы избежать войны, было создано Священство, и, честно говоря, присоединиться к ним было лучшим, что я когда-либо делал. Благодаря нашей объединенной силе это сделало нас всех непобедимыми.

— Давно пора, — усмехается Киллиан. — Это заняло у тебя достаточно времени.

Я бросаю на дядю игривый хмурый взгляд, но он быстро исчезает, когда я говорю:

— Теперь нужно позаботиться о Финне.

Брови Киллиан взлетают вверх.

— Он все еще доставляет тебе неприятности?

— Больше, чем когда-либо. — Когда мой отец женился на матери Финна, этот ублюдок каким-то образом стал моей проблемой. Прошло пятнадцать лет, и я все еще не понимаю, почему мой отец законно усыновил Финна. Я имею в виду, блять, Финн был практически взрослым мужчиной в семнадцать.

Ты знаешь почему.

Это должно было создать конкуренцию между нами, и это дало Финну ложное чувство уверенности, что он может править ирландской мафией вместо меня.

Чего никогда не случится.

Я убью его задолго до того, как он наложит свои жадные гребаные лапы на мой город и моих людей.

— Чем сейчас занимается этот маленький засранец?

— Неподчинением. — Встречаясь с дядей взглядом, я признаю. — Думаю, он пристрастился к сексуальному рабству.

Глаза Киллиана расширяются, затем он качает головой.

— Что ты собираешься делать?

— Поймать его с поличным, чтобы, когда я убью ублюдка, мой отец ни хрена не мог сказать. — Если есть что-то, чего не одобряет Священство, так это торговля плотью. Все остальное – честная игра.

Прежде чем продолжить разговор, Дана выходит на крыльцо, и я готовлюсь к объятиям, которые неминуемо последуют в мою сторону.

— Лиам, прошло слишком много времени. Как у тебя дела? — Как только я ступаю на крыльцо, она наклоняется, чтобы обнять меня.

Дана и Киллиан поженились поздно, и они идеальная пара. Несмотря на то, что я люблю ее, мое тело напрягается, когда ее руки обвиваются вокруг меня. Мгновенно отвращение пробегает по моей коже, и я стискиваю зубы от ошеломляющего ощущения. Моя грудь сжимается, и я сосредотачиваюсь на том, чтобы сосчитать до трех, прежде чем отстраниться.

— У меня все хорошо. Как твои? — Вежливо спрашиваю я.

— Киллиан не дает мне скучать, — отвечает она с дразнящей интонацией в голосе, в то время как ее глаза с любовью смотрят на мужа.

Мы все направляемся внутрь, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, Дана усаживает меня за кухонный стол и накладывает еду в тарелку.

— Ты, должно быть, проголодался после долгого перелета. После того, как поешь, Киллиан проводит тебя в твою комнату, чтобы ты мог отдохнуть.

— Все еще имеешь привычку кормить людей? — Я шучу с ней, когда передо мной ставят тарелку с мясом и овощами.

— Желудок – это путь к сердцу. Вот почему все меня любят, — смеется она.

— Умно.

Киллиан садится напротив меня, и, откусив кусочек еды, смотрит мне в глаза.

— Как Оуэн?

— Отец путешествует по миру с Джеммой. Я не разговаривал с ним уже несколько месяцев. Честно говоря, я больше общаюсь с тобой, чем с ним.

Не то чтобы я возражал. Я никогда не был близок со своим отцом.

Киллиан качает головой, явно недовольный моим ответом.

— Для него всегда были важны лишь деньги.

— У меня есть ты, так что это действительно не имеет значения. — Киллиан больше, чем просто мой дядя. Кроме Уилла, моего заместителя, Киллиан – мой единственный друг.