Дальнейшие события слились в один сплошной хоровод. Долгое венчание, стояние в церквушке, громкий, даже оглушающий в таком малом помещении бас священника, потом застолье с подарками, скоморохами, плясками и песнями. Откуда только таких взяли? Оказалось, купцы с собой привезли. Ну и подарки молодожёнам, куда ж без них.

Что самое интересное в этом деле, это то, что каждый вновь подходящий к нам с поздравлениями гость так и намеревался переплюнуть всех подошедших перед ним! Нам на радость.

Первую ночь мы с новобрачной провели в моей горнице. Тут я упёрся намертво, выгнал всех любопытных прочь. А то, ишь, удумали чего! Посмотреть им нужно было своими глазами, поприсутствовать там, где чужого присутствия вообще не требуется!

Но от предоставления всем присутствующим испачканной простыни так и не смог отбиться. Пока собирались, да к гостям выходили, тётки уже постельное бельё прочь утащили. Ну и воплей же радостных там было. А уж сколько мёда хмельного после этого выпили, вообще не счесть! Вчерашний день на таком фоне днём трезвости показался!

Запасы подчистую подобрали, слёзки остались. Если бы не заранее озаботившийся доставкой из города всего хмельного и съестного тесть, то точно не хватило бы, опозорился бы…

Гулять собирались долго, седмицу, да только терять впустую столько времени я был не намерен. Заранее об этом уговорились с Алёной и её родителями. Два дня и всё, дела не ждут. Так и загрузили в надстройку моей плоскодонки пьяненького в дымину тестя. Подхватили под белые рученьки, да и довели до причала. Хорошо ещё, что на своих двоих шёл, и разум до конца не потерял. Ну а то, что пошатывался сильно со стороны на сторону, так для того и поддерживали! Дух ядрёный хмельного мёда вокруг себя распространял? Так тут много таких было. Кроме дружинников, само собой. И команды обоих лодок.

Устроился купец с комфортом, на мягких тюках с тканью. Опасаться, что он её своими грязными сапожищами перемазюкает, не приходилось, все тюки и рулоны были надёжно укрыты холстиной от как раз подобного случая. Надстройка моя, в ней мне и должно было время проводить. Раньше. А теперь её родич мой новый занял. До поры. И где только умудрился в глину вляпаться?

Отошли от причала, рукой ещё Алёне помахал, а там и берег в тумане скрылся. Идём по течению ходко, река шумит вокруг ничего не слышно. Держимся рядом с берегом, так и идём вдоль камыша. Вёслами почти что и не машем, течение вместо нас работает. Да и куда тут грести, если впереди одна сплошная молочная стена тумана!

Так, загребные понемногу лопастями в воде шевелят, не дают посудине развернуться поперёк течения. Оно, течение, здесь крутит сильно. То в водоворот норовит затянуть, закружить, то на берег выкинуть. Приходится в оба смотреть, в такой-то ограниченной видимости. Вторая лодка следом за нами идёт словно привязанная, все наши действия в точности повторяет.

Вот и наш мыс по левую руку остался! Караульных не увидели, и они нас не услышали. Идём тихо, вёслами по воде не шлёпаем, только речная мелкая волна робко поплюхивает под скошенным плоским носом плоскодонки. Ещё немного и в открытый залив…

— На вёслах напряглись! — разорвала вязкую сырую тишину резкая команда Семёна.

Вздрогнул, настолько неожиданно она прозвучала. Провёл с силой ладонью по лицу, смахивая в сторону скопившийся на нём холодный конденсат тумана. Ну и умылся заодно. Ну и туманище!

А лодка как будто замерла. Только что под носовым транцем волна плюхала, а сейчас всё стихло! И река вокруг тихая и спокойная, ни волны, ни ряби. Гладь! Зеркало! Даже не понятно, движемся мы или на одном месте замерли!

Нет, вроде как звук какой-то нарастает? Или это мне лишь кажется после такой-то тишины? Оглянулся на Семёна — насторожился. Что-то он какой-то напряжённый? И сам неосознанно подобрался, рукой за планширь покрепче ухватился. Глядя на нашего кормчего напряглись и гребцы, нахмурились, сжали в руках рукояти вёсел.

— Вёсла на воду, и… — Семён замер у правила. Даже не вглядывался, всё равно бы ничего не увидел, скорее, напряжённо прислушивался к нарастающему гулу. Медленно поднял свободную руку вверх…

И резко её бросил вниз! Даже по бедру себя звонко шлёпнул. И сразу же рявкнул:

— Взялись, взялись! Навалились, ребятушки! Разом! Раз! Раз!

Вот оно, место, где река встречается с морем, с морской волной! После спокойной глади словно по буеракам на полной скорости помчались!

Нос лодки содрогнулся, налетев на первую злую волну, окутался облаком брызг, приподнялся и тут же принял на себя удар второй такой же! Заскрипела, жалобно плоскодонка, днище под ногами вздрогнуло. Ещё один сильный удар волны, брызги во все стороны и вот оно, море!

Яркое солнце ослепило! Зажмурился, проморгался — над нами небо голубое-голубое, чуть выше и в стороне бело-серые чайки покрикивают, да заунывно поскрипывают, тоску-печаль нагоняют! А за спиной стена тумана! Непроглядная! И из этого тумана как раз наша лодка вынырнула! Рассмеялся, когда ошалевшие лица дружинников на ней увидел.

— Боярин?! — тревога в голосе Семёна заставила перевести взгляд на него. Куда это он уставился? Выпрямился. Это ещё кто?

Да понятно, кто! Друзей у нас в этих водах нет!