– Скоро все будет готово, дитя мое, – Валентайн взял ее почти непрозрачную уже ладонь в свою. – Пора прощаться.

– А можно… – она встретилась с ним взглядом и вдруг смущенно отвела глаза.

– Для вас – все что угодно, – мягко и печально улыбнулся он и кивнул мне.

Я понял – шестым чувством, не иначе, – что от меня требуется. Подойдя к граммофону, я поставил иглу на пластинку, и в нашей мрачной приемной вновь заиграл вальс.

Похороны прошли по тому сценарию, который предсказал Валентайн.

Едва с гроба сняли крышку, по скромной толпе собравшихся пронесся ошеломленный вздох. Мисс Лилиан лежала в гробу в восхитительном платье из белого струящегося шелка. Скроенное по последней моде, оно облегало ее талию и подчеркивало высокую грудь и покатые плечи. Шею украшало колье из жемчуга и белого шелка, полностью перекрывающее след от удушения. Волосы, заплетенные в косы, бежали по плечам, как на картинах Милле и Россетти. И лилии. Повсюду алые лилии. И их сладкий душный аромат, подхваченный ветром, коснулся каждого из нас.

Ее нежное лицо было так чисто и невинно и накрашено так искусно, что казалось, она вздохнет и откроет глаза, как девушка из старой сказки.

Красивая и свободная.

Теперь она сможет уйти на покой.

На миссис Уайт было страшно смотреть. Ее полное одутловатое лицо перекосило, как у старой жабы, и она беспомощно открывала и закрывала рот, пытаясь вымолвить хоть слово. Но Валентайн был прав – здесь собралось слишком много людей, и она не могла позволить себе устроить скандал.

Поэтому, чуть успокоившись и стиснув в пальцах носовой платок, она кивком велела священнику начинать.

Священник, как я мог заметить, чувствовал себя не очень уверенно – но, видимо, сумма, предложенная мисс Уайт, была намного внушительнее его принципов. Потому что наскоро прочитал полагающиеся слова и призвал к молитве.

Кажется, он больше всех торопился поскорее опустить гроб в землю. Могильщики, посмеиваясь, закидали гроб землей, и не прошло и четверти часа, как о мисс Лилиан напоминал только пропитавший всю нашу одежду тяжелый аромат лилий.

Люди, мало напоминающие скорбящих, начали расходиться, обсуждая грядущие визиты и обеды. Я смотрел на них и видел, что никому из них не было дела до загубленной юной души. Что за лицемерие!

Всегда – одно лицемерие.

Миссис Уайт уходила последней. Она приблизилась к Валентайну и прошипела ему в лицо:

– Я этого так не оставлю!

Валентайн немедленно рассыпался в извинениях за то, как сильно подвели его и ателье, и цветочная лавка, и как он всенепременно и сразу же прекратит сотрудничество с ними, но не хоронить же девушку голой, право же, совершенно неприлично.

Я, усмехаясь в платок, поспешил отойти подальше, предоставив Валентайну ломать комедию.

Меня уже ждали.

Мисс Лилиан ждала нас у своего надгробия. Якорь и канат исчезли. Ее платье и прическа преобразились – она стояла сейчас передо мной такая, какой ушла под землю, красивая, свободная и сияющая.

– Передайте Валентайну мою любовь, – нежно улыбнулась она. – Я всегда буду благодарна вам за то, что вы сделали для меня.

– Вы наш ангел, Лилиан, – улыбнулся я в ответ, чувствуя, как сжимается горло. – Я вас не забуду.

– Спасибо вам, – прошептала она.

Ее силуэт медленно таял в воздухе.

Я протянул руку, пытаясь – отчаянно надеясь – ухватить хоть что-то, и ветер закружился вокруг меня, принеся алые лепестки.

В то утро первым, кого я увидел, перешагнув порог похоронного бюро, был Валентайн, сгибающийся под тяжестью нескольких рулонов первоклассной ткани. Черный креп и алый бархат поднимались, подобно Вавилонской башне, и грозили вот-вот опрокинуть его на землю. Однако падения Вавилона чудесным образом удалось избежать – отчасти благодаря моему появлению.

– Дориан, вы изумительно вовремя, – прохрипел Валентайн из-за горы ткани. – Откройте, пожалуйста, могильник.

Я поспешил ему на помощь, даже не сняв пальто. Валентайн внес свою тяжелую ношу и сбросил на стол, на котором обычно готовили покойников. Мы уже несколько дней сидели без клиентов, и, кажется, за это время моего компаньона успела посетить очередная светлая идея.

– Это для новых платьев? – решил уточнить я.

Валентайн, освободившись от рулонов, приводил в порядок помявшийся сюртук. Услышав мой вопрос, он поднял на меня недоуменный взгляд.