А в это же время за нами бежали десятки и десятки кукол. Движения их были очень странными, ломанными, резкими, в чём-то даже жуткими, однако совсем не медлительными, отчего те постепенно сокращали расстояние и только заклинания, что я создавал снова и снова, не давали толпе кукол до нас добраться.

После того, как нам стали встречаться первые, уже восстановившиеся представители неразумно, безумной нежити, которую мы просто пробегали, не останавливаясь, я начал замедляется. Куклы же замерли почти в тридцати метрах от нас, просто замерев, образовав невидимую границу, обозначенную ими самими. Они не двигались и только смотрели на нас своими нарисованными кровью лицами.

Я не стоял, замерев и чего-то ожидая, вместо этого осыпая замерший кукол чарами, одну за другой и уничтожив уже полтора десятка из них, прежде чем ещё шесть десятков резко сорвались с места и подскочили к уничтоженным куклам, подбирая то, что от них осталось, а те, кому ничего не досталось, подхватили ещё восстанавливающийся тела нежити, после чего вся эта деревянная, кукольная армия на большой скорости побежала обратно, быстро исчезнув с улиц.

Создавая новые заклинания, я быстро убивал уже вновь восставшую нежить, вновь заставляя оную затихнуть, погрузив улицу в тишину.

Мы с Лунарой молча стояли несколько секунд посреди трупов нежити, пока она, наконец, не посмотрела на меня.

— Ты ведь знаешь, что это было, верно? — спросила она, хотя больше казалось, что она это утверждала.

— Знаю. Идем отсюда. Не лучшее место для разговоров. — Сказал я, не желая говорить ни о чем, посреди огромной кучи медленно восстанавливающийся мертвецов.

Глава 35

— За… четыре с небольшим года до моей отправки на войну, с которой я уже не вернулся, в нижних районах стали происходить странные… исчезновения людей. В основном это были дети и подростки, возраст которых… от младенцев и до четырнадцати лет. Похищения, что стало очень быстро ясно, происходили в любое время суток, детей похищали на улице, дома, по пути со школы домой или даже в самой школе. И происходило это почти по всему городу, не ограничиваясь никаким конкретным районом. Я же попал в ту группу, которой было поручено прекратить сие, найти виновного, и привести его на суд. К тому моменту я был заместителем командира нашего отряда, потому был очень хорошо осведомлён о ходе расследования и о том, что было обнаружено в процессе. А было там не особо много. Мы не смогли найти каких-то особых следов или признаков, по которым можно найти похититель. Однако выяснили, что похититель действовал не один, это была целая команда из прекрасно сработанных специалистов, с отличной физической подготовкой, прекрасным знанием города. Пара месяцев расследования почти ничего не дали, разве что похищения стали происходить реже, но вместо этого на каждом месте преступления стали появляться новые… улики.

— Что это было? — спросила Лунара, стоило мне ненадолго замолчать, вспоминая прошлое.

— Рисунки. Откровенно детские, если спросишь меня, рисунки, нарисованные детьми, как мы сначала подумали, а вместо красок использовалась кровь. Постепенно, у нас стали появляться успехи. Мы как-то инстинктивно понимали, как он действует и у нас получалось все больше приблизиться к нему, а ему необходимо было все поспешнее бежать от нас. Эти салки продолжались до тех пор, пока мы не смогли застать его на месте преступления и не началось сражение.

— Тогда он тоже использовал таких кукол? — спросила она.

— Эти несколько отличались, но в целом, общая идея была той же самой. Когда мы окружили его и его подельников, оказалось, что никаких подельников и нет — он всегда работал один. Насколько может работать один кукольник, на вооружении которого имелось несколько десятков опасных кукол, к сражение с которыми мы были, откровенно говоря, совершенно не готовы. Мы выжили и уничтожили большую часть кукол, но сам кукольник сбежал с несколькими куклами.

— Больше вы его найти не смогли? Он спрятался? — спросила Лунара, заинтересована новой историей из моего прошлого.

— Именно. Может он испугался, может ещё что-то было, но больше он не показывал своего присутствия. А мы, изучив кукол, узнали, для чего ему нужны были дети. Мозг детей он использовал в качестве ядра кукол, что позволяло ему почти не тратить усилий на управление кукол, а те могли действовать действительно пугающие эффективно в бою. Он помещал мозги детей в самую крепкую часть куклы — покрытую броней грудную часть. Как выяснилось, эти куклы были тем опаснее и смертоноснее, чем донор был моложе. Не знаю точных причин — меня к той информации не допустили. Но самые опасные куклы, по сути, были созданы из младенцев.

— А что с рисунками? Зачем он их оставлял? — спросила Лунара.

— Понятия не имею. Я, как и остальные, задавались этим вопросом очень долгое время. Но его так и не удалось найти, так что причин мы не узнали. Вероятнее всего, что он банально психически не здоров и у него серьёзные проблемы с личностью и самосознанием. Иначе говоря — он псих. А рисунки… их оставлял или он сам через куклы, либо, как считали некоторые ребята из отряда, то немногое, что осталось от детей внутри кукол, пыталось так докричаться до нас.

— Но ты так не считаешь?

— Нет. Уверен, это он сам и рисовал через кукол все эти рисунки. Это объясняет и то, почему у каждой куклы имелись при себе комплекты «инструментов для рисования», доставшиеся им от их прошлой жизни. — Я посмотрел на Лунару и вздохнул на не совсем понимающий взгляд спутницы, продолжил. — Уверен, если бы мы забрали одну из кукол, то у неё можно было бы найти отрезанные пальцы. Десять пальцев рук, каждой кукле доставался тот комплект, который имелся у них при жизни.