— Анна Викторовна, судя по обширному повреждению внутренних органов и головы, он попал в аварию, — выдвинула версию одна из медсестричек.

— Не согласна, — возразила той вторая, — характер повреждений указывает не на физическое воздействие. Значит это какое-то заболевание, схожее на, — она задумалась, — аутоиммунное. Странно, что при всем этом задет мозг.

Судя по печальным взглядам медсестричек на меня, я понял, что жить мне осталось не долго. Анна Викторовна им в ответ просто медленно похлопала.

— Обе в какой-то степени правы. Это был ваш экзамен. Теперь допускаю вас к самостоятельной работе, верю, что вы справитесь. На самом деле, мы до сих пор не можем выяснить, что с ним не так. Никаких травм и болезней у него не было еще двое суток назад.

— Как? — охнули одновременно медсестрички и жалостливо посмотрели на меня.

— Вы свободны, — сказала Анна Викторовна и посторонилась, пропуская их.

Когда же они вышли, она закрыла дверь и подошла ко мне:

— Сергей, я не знаю, что с тобой, но для лучшего анализа мне нужно знать, что произошло, пока меня не было.

Я рассказал ей все, что запомнил, в подробностях, не упуская и дымчатого ореола вокруг себя, который задержал часть пуль. По ее взгляду мне показалось, что она мне не поверила, но слушала она внимательно и не перебивала. Когда же я замолчал, лишь поблагодарила и вышла из палаты. Глянув на часы, показывающие пятнадцать двадцать две, решил, что обед я пропустил, и вряд ли до ужина меня будут кормить, так что решил утолить голод парой бананов. Однако после первого банана резь в животе скрутила так, что второй я выронил на пол, куда через несколько секунд и сам приземлился на пятую точку. Боль не позволяла позвать на помощь, лишь тихо выть, скрутившись калачиком. Меньше чем через минуту, боль начала затихать, а я вокруг себя заметил очередную дымку, которая окутывала все тело и, как мне показалось, согревала его. Через три минуты я был уже на ногах и Ольгу Ивановну встречал стоя, с удивленными, как и у нее, глазами. Та застыла в дверях, не зная, что со мной происходит, но заходить в палату побоялась. Лишь в коридор крикнула: «Лекаря! Быстро!». Когда прибежала Анна Викторовна, ее удивлению не было предела. Меня быстро положили на кушетку и начали обследовать. Ольга Ивановна лишь наблюдала со стороны за тем, что происходит.

— Очень интересно, — задумчиво проговорила Анна.

— Что интересно? — задала резонный вопрос начальница охраны.

— Его аура стала материальной. И не просто материальной, а такой, которую он сам захотел.

— Разве это возможно? — удивилась Ольга.

— Я читала за подобную магию. В Российской Империи зафиксировано лишь два случая и только у архимагов. А тут… Видимо, возможно.

— Тогда почему я не вылечил себя сам — уже влез в разговор я.

— Чего не знаю, того не знаю. Но мы тебя вылечим, не переживай, — спокойным тоном ответила мне Анна, — я скоро вернусь, — и вышла из палаты.

Пока меня обследовали, дымка постепенно становилась все более и более прозрачной и в момент ухода лекаря пропала совсем. Я же, чувствуя себя некомфортно полураздетым, быстро принял сидячее положение и натянул на себя верх.

— Так, Сергей, я чего зашла. Мне нужны подробности того вечера, — с какой-то нежностью в голосе произнесла Ольга.

— Да, конечно, — легко согласился я и рассказал ей все тоже, что и Анне. Смысла скрывать дымку уже не было.

— Хорошо, — внимательно выслушав, ответила она, — а скажи мне, ты бы не хотел вернуться к себе, на Родину?

— На Родину, — протянул я, — так я и не знаю, где я жил до аукциона.

— До чего? — переспросила начальница охраны.

— До Торгов, — поправился я, — все, что было до них — я не помню. Так что некуда мне стремиться.

Для себя что-то уяснив и кивнув, бросила мне «Выздоравливай» и вышла. Желудок заурчал в тихой комнате так, что я немного перепугался. Но тут на помощь пришла Анна Викторовна, которая заглянула в палату:

— Время ужина. А после прием гостей. Так что не задерживайся.

— Хорошо. А куда идти? — спросил я.

— В столовую. Тут почти такая же, как у нас в Доме, только, — она немного поморщилась, — кормят хуже.

— Выбора то особого у меня нет, — я пожал плечами, — уже хочется не есть, уже хочется жрать.

— Ты на еду особо не налегай, тебе сейчас вредно. Лучше ограничься половиной порции каши, а вечером лучше пару фруктов еще съешь, чтобы желудок не перенапрягать, — посоветовала мне Анна.

— Хорошо. Спасибо, — крикнул я в закрывающуюся дверь. Видимо не я один тут проблемный, что она так носится. Выйдя из палаты, шел по витающему аромату гречневой каши, который привел меня в кухню. Там полноватая повариха на меня уставилась недобрыми глазами и с криками «чяво сюдя приперси, столовая следующая дверь по коридору, а ну кыш отседова» выгнала меня. Зайдя в указанную мне дверь, обнаружил девять белых четырехместных столов, аккуратно накрытых белоснежными скатертями, на которых располагались соль, перец и фигурный стакан, в котором торчали ручки, как потом выяснилось: ложек, вилок и даже ножей. В столовой уже сидело около тринадцати человек, точнее сказать девушек, удивленные взгляды которых были устремлены на меня. Видимо, мужчин лечат по месту, а не привозят в больницы, раз тут никого кроме меня нет. Все сидели в белых х/б костюмах, как и я, и медленно ковырялись в тарелках. Немного опешив от такого внимания, взял себя в руки:

— Приятного аппетита, — сказал я. Одна девушка, которая раньше всех перестала на меня глазеть и взялась за еду, после моих слов поперхнулась. Я постарался сделать вид, что ничего не произошло, и спокойной походкой направился к угловому пустому столику, но, не дойдя пяти метров до намеченной цели, был остановлен белокурой девушкой, которая встала из-за стола и преградила мне путь.

— Присаживайся к нам, у нас как раз осталось одно место, как будто тебя и ждали, — и заулыбалась.

Решив, что ничего дурного произойти не должно, а больница — то место, где легко можно сойти с ума со скуки, решил принять приглашение.