— Ну вот, теперь хорошо, — с удовлетворением произнес Женька, оценивающе глядя на нашу работу.

Появился Русаков, неся в обеих руках огромный амбарный замок.

— Вот, можно запирать. И ключ есть!.. Уж такой никому на свете не открыть!

— И все-таки нужно сообщить о нашей находке Ивану Николаевичу, — произнес Вострецов, когда мы вновь спускались по лестнице. — А тебе, Василий, задание — пуще глаза беречь вход на чердак.

— Будьте покойны… Никто не войдет.

На следующий день, едва мы с Женькой явились в школу, ребята встретили нас восклицаниями.

— Вострецов! Кулагин! Расскажите, как вы Ольгу Русакову искали!.. Как сундук нашли!..

Женька сердито взглянул на Лешку Веревкина. Я тоже догадался, что это он успел растрезвонить по всему классу о нашей находке.

Сквозь толпу, обступившую нас, протиснулся Комиссар.

— Вострецов, — веско заявил он, — совет отряда постановил, чтобы вы обо всем рассказали на сборе. Мы специальный сбор устроим по этому поводу.

— Ладно, — кивнул Женька.

Направить делегата к Ивану Николаевичу мы с Женькой решили на одной из перемен. Конечно, я настоял на том, чтобы пошел сам Вострецов.

Дома, сидя над приготовлением домашних заданий, я прислушивался, не раздастся ли телефонный звонок. И вот телефон зазвонил. Я бросился к нему, опередив маму, и взял трубку. Но это был не Женька. Это звонил Лешка Веревкин.

А пока я беседовал с Лешкой, пронзительный звонок затрещал у входной двери. «Кого еще там несет?» — с неудовольствием подумал я, даже не предполагая, что это может оказаться Вострецов, и вдруг услышал из прихожей Женькин голос.

— Лешка! — заорал я в трубку. — Женька пришел!.. Сейчас он обо всем расскажет…

Лешка что-то еще говорил в трубку, но я его уже не слушал. Со звоном опустив трубку на рычаг, я вышел в коридор и увидел моего товарища, который снимал у вешалки свое пальтишко. Чувствовалось, что Вострецов порядком утомился. Я же в нетерпении подпрыгивал возле вешалки, дожидаясь, пока Женька окончательно разденется.

Пока Женька шел по коридору, я спросил:

— Ну что там?.. Как Иван Николаевич? Что он говорил насчет сундука?..

— Погоди, дай отдышаться… Все расскажу.

Наконец он плюхнулся на папин диван и, поскольку я его тормошил, принялся рассказывать. Иван Николаевич верил в то, что нас не может постичь неудача. Он внимательно выслушал всю историю наших поисков и то, как мы отыскали сундук в доме № 53 на улице Овражной, сказал торжественным голосом, что мы наследники тех великих и бурных событий и честь нам и хвала за нашу настойчивость…

— Я уже и у Васи был, — продолжал возбужденно рассказывать Вострецов. — Иван Николаевич при мне позвонил в музей «Красная Пресня»… Вот там удивились так удивились. Они, оказывается, ни капельки не верили, что мы хоть что-нибудь отыщем. А как узнали, то страшно обрадовались. Сказали, что нас ждет награда за все наши мытарства. И еще сказали, что пришлют машину в дом, где жила Ольга Русакова. Так я предупредил Васю, чтобы он не удивлялся, когда машина придет.

— Ну а тетку его ты видел?

Женька молча кивнул.

— Ну, и какая она из себя?

— Ты знаешь, Серега, — задумчиво произнес мой славный товарищ. — Я прежде никогда не видел таких равнодушных людей. Ничего-то ей не интересно, ничего-то ее не волнует… Сидит, как цыпленок в скорлупе. Из нее-то ему ничего не видать. И как можно таким людям жить на свете!..

В этот момент раздался звонок у двери. Это пришел Лешка Веревкин. Он принялся расспрашивать Вострецова, что там слышно о сундуке. И Женька повторил свой рассказ.

— Послушай, Жень, — произнес я, глядя в темное окно. — Поздно уже. Возьми у меня тетрадку по русскому. Перепишешь.

Женька взглянул на меня внимательно и покачал головой.

— Не нужно, Серега. Я сам все приготовлю. Хоть всю ночь буду сидеть, а сделаю, как нужно.

Письмо

Через неделю, в среду, когда должен был собраться на занятия в Доме пионеров исторический кружок, наш доклад был полностью готов. И альбом мы тоже оформили.

Мы шагали в Дом пионеров все втроем. Женька бережно нес под мышкой альбом, завернутый в газету, чтобы обложка его не испачкалась. Мы с ним уговорились, что будем докладывать поочередно.

— Как Николай Озеров и Владимир Маслаченко, — вспомнил Лешка наш злополучный концерт и рассмеялся.

На душе у меня было тревожно. Боязно все-таки выступать перед несколькими десятками ребят. Ведь они учатся не у нас в школе, а в разных, разбросанных по всему району. Но когда мы вошли в просторный вестибюль Дома пионеров, на душе у меня полегчало. А когда сняли свою одежду в гардеробе, то и вовсе отлегло от сердца.