Шрифт:
– - Алоисия!
Горничная кивнула, ловко закрыла дверь, не выпуская девиц, и встала, перегораживая дорогу любому, кто захотел бы выйти.
– - Иоган, каждая баронетта получает от короны тридцать золотых приданого. Я требую, чтобы вы удвоили сумму.
– - Но, дорогая графиня…
– - Никаких «но», Иоган! Это только справедливо и отчасти загладит твою вину. Если же у тебя нет с собой такой суммы, я удовольствуюсь долговой распиской.
Граф открыл рот, секунду постояла молча, закрыл рот и покорно кивнул. Госпожа Роттерхан повернулась ко мне:
– - Итак, баронетта, ваше приданое составляет шестьдесят золотых, что по нынешним временам вполне достойно даже и графской дочери. А чтобы в дом своего мужа вы смогли принести тепло и уют, я отдам вам вещи моей покойной , – и, строго взглянув на собственную сдавленно ахнувшую служанку, графиня перекрестилась и сказала сестре-монахине:
– - Часть туалетов, сестра, я пожертвую в ваш монастырь. Но приданое для своей девочки я собирала со всей любовью. Чем гнить в сундуках, пусть уж оно послужит богоугодному делу. А я, сестра, рассчитываю на вашу скромность и молчание.
Затем графиня оглядела притихших зрителей и четко повторила:
– Я надеюсь на вашу скромность и молчание. Все меня поняли? Мне не нужны сплетни, порочащие дом репутацию графов Роттерхан!
Все эти разговоры и действия не заняли даже пяти минут. Я все еще стояла, слегка одуревшая от града событий, а Ансельма и сестры Мирбах уже поздравляли меня. Но, пожалуй, самым шокирующим стали слова гонца, о котором в этой суматохе все благополучно забыли. Он подал конверт, который все еще держал в руках, графу Паткулю, и тот машинально взял, даже не посмотрев, что именно ему передали. Затем повернулся к графине, слегка поклонился и произнес:
– - Госпожа графиня, я хотел бы поговорить с вами о дальнейшей судьбе баронетты Ольги Ингерд.
Пауза была весомой и впечатляющей. Мне кажется, многие присутствующие даже забыли от любопытства, как дышать. Безмолвие прервал всхлип Ангелы и шуршание шелкового платья графини, которая, шагнув к двери, спокойно пригласила:
– - Следуйте за мной, господин барон.
Уже выйдя, она повернулась к замершей толпе и приказала:
– - Сестра, отведите баронетту в ту комнату, где она читала, и побудьте с ней. Алоисия, принеси туда травяной взвар.
Я растерянно оглядела рассматривающих меня людей. Даже граф наконец-то вспомнил о моем существовании и теперь глядел на меня с каким-то удивлением. Всхлипывающая Ангела прильнула к нему и начала что-то нашептывать в ухо. Не став дожидаться окончания их беседы, я вышла из покоев графа, так и не успев толком рассмотреть комнату. Следом за мной безмолвной тенью скользнула монашка.
Ждать нам пришлось довольно долго. Ансельма принесла какой-то травяной сбор и пиалку с медом. Я машинально съела пару ложек и выпила терпкий напиток. Монашка шевелила губами, перебирая в костлявых пальцах непонятно откуда появившиеся четки из крупных бусин. Тишина все тянулась и тянулась. На столе мерцали свечи, а за окном уже не было видно вообще ничего.
Надо сказать, что каких-то дельных мыслей в голове у меня не было. Я еще плохо представляла, как это все скажется на моей жизни: слишком много неизвестных было в этом уравнении. В коридоре раздались шаги, и я с облегчением вздохнула: ну, наконец-то! Сейчас появится хоть какая-то ясность.
Графиня вернулась в комнату не одна. Следом шагнул цыганистый гонец. Даже не присаживаясь, прямо с порога хозяйка дома объявила:
– - Ольга, барон Рольф Нордман просит твоей руки.
Она смотрела на меня, как будто ожидая чего-то. А я лишь раздраженно пожала плечами и, обращаясь непосредственно к барону, спросила:
– - Зачем?
Брови его поползли вверх. Он откашлялся и неуверенно взглянул на графиню. Кажется, ее я тоже удивила своим вопросом: она поджала губы и недовольно нахмурилась. Я же продолжала смотреть на очередного жениха, не собираясь отступать. Слишком уж мне надоела эта безумная история. Наконец госпожа Роттерхан нехотя кивнула и, обращаясь к барону, сказала:
– - Что ж, думаю вам стоит немного побеседовать.
Поскольку и барон, и графиня все еще стояли, я тоже встала со своего места, положила ладони на стол, слегка опираясь, и повторила свой вопрос:
– - Зачем?
В этот раз жених не вилял. Глядя мне прямо в глаза, ответил:
– - Мои земли находятся на севере, баронетта Ингерд. Возможно, вы не знаете, но война прокатилась по тем местам особенно сильно. Я не был дома четыре года, но слышал, что большая часть деревень покинута жителями.