Ага. Услышала. Громыхает и выскакивает запыханная, виновато прикрывая дверь. Кинчик она смотрит, ага. Как же.

– Какие люди, - лезут обниматься с родителями, но суетливость сдаёт систер со всеми потрохами.
– Вы проходите, проходите. И руки мойте. Микробы, все дела, - буквально отпинывают родственничков в отросток коридора, из-за угла которого нас становится временно не видно.
– У тебя балкон открыт?
– мёртвой хваткой вцепляются в запястье Калинину.

– Эм… Ну да. Не закрывал.

– Тогда на шухере стойте.

– Чего?
– не поняла я.

– Следите, чтоб сюда не вышли, чего!
– сестра на цыпочках семенит обратно и с заговорщицким жестом подзывает из своей обители… Ильдара. Чуть-чуть приохреневше наблюдаем, как тот с охапкой шмоток и в одних трусах, помахав брату, трусцой перебегает в мою комнату, расположенную напрямик. Едва слышно скрипят кольца на шторе и открывается балкон. Лиза оценивает обстановку, убеждается, что дело шито-крыто и облегчённо выдыхает.
– Фу. Едва не спалились. Эй, чего ржёте?

А мы ржём? Ой, да. Мы ржём. В голосину, практически сползая по стеночке. Побег их Шоушенка, блин.

– Мне нравятся такие мексиканские страсти, - с трудом выдавливает из себя Булат.

– Ай, заткнись… О, котэ, - озадачено присвистывает систер.

Заметила, наконец.

– Вы там долго будете шушукаться?
– окликают нас.

– Идём, идём, - торопливенько нацепляем маски благовоспитанных барышень и семеним к родителям, которые уже успели развести бурную деятельность.

На крохотной кухне впятером сразу становится тесно, так что папа решает поступить по мудрому и со словами: "всю дорогу терпел", прячется в туалете. Почти сразу оттуда доносится музыкальная заставка включённой стратегии. Ясно, это надолго.

Мама к тому моменту успевает разобрать половину покупок, заталкивая всё в пищащий холодильник, немного ошалевший от обилия продуктов. Честно говоря, не вспомню, когда в последний раз он был настолько загружен. Яйца, сыр, колбаса, молоко, овощи, фрукты. Куриная расчлененка, расфасованная на порции и убранная в морозилку. Даже горошек консервированный.

– Что, спровадили ухажёра? Надеюсь, это был не Ваня?
– многозначительно шепчет она, когда я, сдав котёнка хозяину, начинаю ей помогать.

Ой. Штирлиц никогда ещё не был так близок к провалу.

– Не понимаю, о чём ты, - бормочу смущённо.

И вообще, почему я отдуваюсь? Куда Лизка опять удрала?

– Ну-ну. Я вам тут горбушу купила. Знаю, вы рыбу не очень любите, но эта вкусная. Тиной не пахнет. Голову и хвост не выбрасывай, пойдёт на суп.

– Голову и чтооо?? Фууу, - мне вручают прозрачный пакетище, из которого на меня зыркает большой водянистый глаз. У неё ещё и рот открыт, крошечные зубы прям пересчитать можно. Беее.
– Какая гадость. Не, сорри. Я к этому не прикоснусь.

– Тебе двадцать лет. Пора учиться перебарывать брезгливость.

– Да ты посмотри, как она смотрит на меня! Мне как нож над её башкой заносить? Я ж не маньяк-рыбофил.

Такой тяжёлый вздох.

– Ну хочешь, давай я сама её разделаю.

– Хочу. И приготовь. Моя не знать, как.

– В муке просто обваляешь, присолишь и на сковородку с обеих сторон до корочки.

– Слишком сложно.

Увы. С готовкой я дружу эпизодически. В смысле, моя короночка - глазунья. Не получится красиво разбить - омлет. На этом кулинарные таланты решают, что с них достаточно скилла. Дальше работает принцип: если горелым не воняет - значит, голодными не останемся.

У Лизки с кулинарией дела обстоят менее плачевно. Даже больше скажу, в целом готовит она вполне прилично, но чаще всего ей тупо западло тратить время и торчать у плиты. Поэтому в основе мы питаемся доставкой. Привет гастриту, зато быстро и удобно.

– Оставьте как есть. Я сам им пожарю, - напоминает о себе Булат. Как-будто, блин, про него забудешь. Закинул живность себе на плечо, отчего та опасно болтается бедной сарделькой, и, особо не стесняясь, трескает буженину в нарезке.

– А ты умеешь?
– с сомнением кошусь на него.

– Сколько скептицизма. В пору оскорбиться.

– Что ж тогда сам одной лазаньей питаешься?
– оскорбляться он собрался, гляньте-ка, какой нежный цветочек.

– Уметь готовить и хотеть готовить - разные вещи. Но тебе приготовлю.

– Не утруждайся.

– Да мне не сложно.

– И всё же обойдусь.

– Но я настаиваю.

Кхм. Мама, только вот не надо этих своих улыбочек. Калинин такой милый и галантный только при вас, не заблуждайся на его счёт. А то я уже догадываюсь, что там за вопросики зреют под тщательно закрашенной первой сединой. Нинада.