Шрифт:
Она прочитала вслух улицу и номер дома.
– Это совсем рядом. Соседний квартал. Отведем? – спросил Уилл.
– А что делать? Не оставлять же его тут. Он заблудился в переулке. Дорогу до дома сам не найдет. Идем, Кенни. Мы отведем тебя к маме.
На лице мальчишки наконец засияла улыбка.
– А мы купим мороженое?
– Нужно будет спросить у мамы. Может, тебе нельзя.
Кенни вцепился в руку Кейт и сжал ее в потной ладони. От страха он до сих пор вздрагивал и шмыгал носом. Второй рукой он сосредоточенно теребил шнурок на капюшоне толстовки. Едва они вышли из переулка, Кенни запел песню из детского телешоу. Он не мог идти быстро, поскольку вертел головой по сторонам.
Уилл взял Кейт за вторую руку и переплел пальцы.
– Насыщенный день.
– Ага. Одно сплошное приключение, – буркнула Кейт, теряясь в потоке своих мыслей.
– Устала?
– Устала, – ответила она и серьезно посмотрела Уиллу в глаза. – Очень устала.
Кенни показал на какую-то вывеску, и она тут же переключила внимание на него.
– Скоро отдохнешь.
Дом Кенни был простым, обшарпанным, за стеклянной дверью виднелся темный холл с расписанными стенами.
– Ну, вот ты и дома, – сказала Кейт. – Поднимешься сам?
– Нет, нет, нет, нет, нет, – затараторил парнишка. – На лестнице живет монстр! Он плохо пахнет, и глаза у него светятся в темноте. Нельзя на лестницу, нельзя.
– А лифт?
– Нет, нет, нет. Отведи, ты обещала отвести к маме.
Кейт вздохнула. Набрала полную грудь воздуха, натянула улыбку и кивнула.
Втроем они вошли в лифт, Уилл нажал нужную кнопку.
– Как ты узнал, какой этаж?
– В холле табличка с номерами этажей и квартир.
Лифт выпустил их в пустой коридор, усыпанный обвалившейся штукатуркой, мусором, сломанными игрушками.
– Здесь кто-нибудь живет? – шепотом спросила Кейт.
Кенни уже тащил ее к своей квартире.
– Мама! Мама! – он заколотил в дверь. – Мама! Я пришел! Они сказали, что ты тут!
– Кто сказал? – Кейт вцепилась взглядом в Кенни.
Дверь квартиры открылась. На пороге стоял молодой мужчина. Короткая стрижка, небритое лицо с пронзительными серыми глазами, недружелюбно глядящими из-под насупленных бровей.
– Мама тут? Мама пришла? Мама! – Кенни с криком бросился в комнату, увлекая за собой девушку.
Она с трудом вырвалась и осталась в коридоре.
– Нам пора.
Она повернулась спиной к квартире и встретилась с хитрой и слишком довольной улыбкой Уилла.
– Ты чего?
– Где мама? Вы сказали, что мама придет! – раздалось из недр квартиры.
– Ты проходи, Кейт. Не стесняйся, – широко улыбаясь, процедил Уилл и сделал шаг вперед, отрезая выход.
– Чего так долго? – буркнул тот, что открыл дверь.
Кейт обернулась, и Уилл толкнул ее в спину, прямо в руки незнакомца.
Дверь закрылась. Кейт открыла рот, чтобы закричать, но тут голову охватила резкая тупая боль, и свет померк, стирая образы чужой квартиры.
8
Тьма отступала неохотно, очень медленно. Сдавливала грудь, не давая дышать. Металлический привкус во рту, боль в сгибе локтя, веки весом в целую тонну, ноющее пульсирование в затылке.
Кейт попыталась закричать, но не вышло. Рот был плотно замотан скотчем. Хотела сесть, но руки и ноги тоже оказались связаны. Она замычала, чтобы хоть немного вытолкнуть боль из тела.
– А ты, оказывается, та еще соня. Кто бы мог подумать.
Плавный тягучий мужской голос, ласковые интонации. Кейт съежилась и постаралась разлепить глаза. Тусклый свет тут же ослепил. Она снова застонала.
– Не торопись. Времени у нас очень много.
Скрипнул не то стул, не то кресло, приблизились мягкие шаги. В лицо дыхнули фруктовой жвачкой. Кейт шарахнулась и встретила спиной стену.
– Тише, тише.
Лица коснулось влажное полотенце. От приятной прохлады сразу стало чуть легче. Вопреки своему желанию Кейт немного расслабилась. Смогла, наконец, приоткрыть глаза.
– Привет. Как себя чувствуешь? – спросил Уилл так заботливо, будто они проснулись вместе после ночи любви.
Кейт попыталась что-то ответить, но скотч мешал. Глаза слезились от препарата, тяжелого сна и света, к которому предстояло привыкнуть.
Уилл протер и ее веки. Затем нежно поцеловал каждое. Кейт нахмурилась, застыв в непонимании.
– Как и обещал, ты моя гостья.
Кейт испепеляла парня взглядом. Уилл усмехнулся, скорчил недовольное лицо, передразнивая ее.
– Прекращай. Морщины тебе не идут.