– Сверните налево, – велела она. – Моя клиника всего в нескольких кварталах, вниз по этой дороге. А если ехать прямо, доберетесь до моего дома. Он вон там, всего в квартале за этим поворотом. Не слишком, правда, роскошный. Я несу чушь, верно? Странно, но вы отчего-то меня нервируете.

– Почему странно?

– Это я должна бы вас нервировать. В конце концов…

– Что?

– Я видела вас голым.

– И естественно, были потрясены моим сложением.

– Скорее, вашим аппендиксом.

– Все что угодно, лишь бы привлечь внимание красивой женщины. Говорят же, что в борьбе все средства хороши, – объявил Тео, прижимая машину к левой стороне.

– Вот и моя клиника.

Проехать мимо было бы весьма затруднительно. Клиника была единственным зданием на обочине гравийной дороги. Тео повел машину к залитой гудроном стоянке и припарковал под гигантским платаном. Ветви дерева лежали на крыше. Так и до беды недалеко!

– Вам следует кого-то нанять, чтобы спилили ветви. Достаточно одной хорошей бури, и вы лишитесь крыши.

– Знаю. Это одно из первых необходимых дел в моем списке.

Клиника оказалась небольшим квадратным каменным зданием, недавно выкрашенным в белый цвет. Передняя дверь была черной. В середине привинчена черная табличка с именем Мишель, выведенным золотыми буквами. Рядом с выложенной камнями дорожкой валяются опрокинутые горшки с геранью. Цементные кашпо, в которых они стояли, разбиты.

Мишель повела его к черному ходу. Мешки с мусором разорваны, металлический мусорный ящик перевернут. Задний двор напоминал помойку.

– Я только что покрасила дверь, и смотрите, что они с ней сделали.

На белой эмалевой краске двери чернело слово «сучонка». Тео отметил отсутствие ошибок. Мишель показала на брошенный баллончик.

– Они взяли краску из моей кладовки.

Тео снова осмотрел задний двор и отошел в сторону, давая Мишель возможность вставить ключ в скважину. Проскользнув мимо него, она вошла в дом и зажгла свет.

Все три смотровые, казалось, нетронуты. Если не считать непристойностей на стенах, все цело, включая столы и шкафчики. Двери открыты, инструменты и лекарства разбросаны, но ничего не сломано и не испорчено. А вот в кабинете совсем иная картина. Тео даже присвистнул, когда увидел. Комната выглядела так, словно по ней пронесся циклон. Письменный стол лежит на боку, ящики вырваны и разбиты, повсюду разбросаны бумаги.

– Видите, у меня времени не было прибраться. Только взглянула и сразу позвонила Бену.

Тео уставился на старый диван. Кто-то из погромщиков поработал над ним ножом. Бордовая кожа вспорота, из дыр лезет вспученная набивка. Похоже, кто-то намеренно взвинчивал себя. Посмотрите, что эти мерзавцы сделали с моей дверью, всегда закрыта, но не заперта. Все, что им нужно было сделать – повернуть ручку. Они здорово потрудились, срывая ееее с петель.

– Вероятно, именно в эту минуту обнаружили, что вы не держите здесь жестких наркотиков.

– И взбесились?

– Возможно.

Мишель пошла по коридору.

– Интересно, что вы скажете, взглянув на передние помещения! Там вес куда страшнее!

Но Тео продолжал стоять на пороге, обозревая разрушения.

– Что вы делаете?

– Воссоздаю общую картину.

– Какую картину? Тео покачал головой.

– Интересно, почему ваши отец и брат не начали уборку? Джейк говорил, что предлагал вам помочь, но вы запретили ему и пальцем к чему-либо прикоснуться. В чем дело?

– Сначала я должна собрать истории болезни или по крайней мере присутствовать при этом, чтобы своими глазами увидеть, что пропало. Сведения, содержащиеся в них, конфиденциальны, и мне нужно быть уверенной, что все истории снова заняли соответствующие папки.

– А я думал, что вы еще не открыли клинику.

– Так и есть.

– В таком случае откуда взялись истории болезни?

– От доктора Робинсона. Он покинул Боуэн два месяца назад и отослал их мне. Я узнала об этом только после его отъезда. Да, он ненавидел Боуэн, но нельзя же оставлять людей в безвыходном положении! Заявил моему отцу, что жизнь слишком коротка, чтобы прозябать… цитирую: «в Богом забытом захолустье».

– Должно быть, при таком отношении пациенты его обожали.

– Не слишком… и обращались к нему, только если выхода не было. Им было известно его отношение к нашему городу и к ним самим, вернее, к нам. Так вы готовы увидеть передние помещения?

– Разумеется.

Он последовал за ней по коридору за угол, к сестринскому посту за приемным отделением. Стеклянная перегородка, разделявшая оба участка, была разбита вдребезги, и острые осколки усеяли пол. Рядом со шкафчиками для историй болезни зияла пустая оконная рама.

Тео медленно пересек комнату, чтобы получше присмотреться, нагнулся к самому полу и кивнул.

– Осторожнее, не порежьтесь, – предупредила она.

Тео посчитал было, что уже видел самое страшное, но, как ни странно, худшее было впереди. Пост медсестер был просто уничтожен: стойка вырвана из стены и валялась на полу, на горах изорванных папок и бумаг. Обивка стульев тоже была вспорота. Починить мебель не представлялось возможным.