– Таня?
– перевёл на нее взгляд Мохер.

– Да! Я считаю, что он не в себе. После той базы Чужих, - ответила Таня.

– С чего вы так решили?
– немедленно спросил Мохер.

– Он, мне кажется, потерял инстинкт самосохранения. В деревню без разведки въезжали, хотя раньше сам всё время заставлял всё по пять раз проверять. На Чужих в том поселке попёр, ещё и говорил, что они нас не тронут. Хорошо, что корабли их пустые оказались. И другие симптомы есть. Резкие перепады настроения. Бормочет что-то себе под нос.

– А. Ну это нормально, - беззаботно махнул рукой Мохер, заметно расслабившись: - Он всегда такой был, немного сдвинутый.

– Выходит, мы зря суетились?
– расстроилась Кристина.

– Да почему. Поехали. Найдем и Пашку и всех остальных. Зря, что ли собирались? Тем более я за бензин для машины две бутылки водки отдал.

Троица вышла из дома.

– Ого. Вот это аппарат!
– Кристина восхищённо уставилась на угольно-черный старый Марк-2. Видно было, что для хозяина машина была объектом неустанной заботы. Немного запылившийся кузов был в идеальном состоянии. Широченные колеса на тускло блестящих дисках. Тонированные стёкла и сверкающие свежей полировкой фары.

– Ага. Мечта сутенера, - по-своему оценил машину Мохер.

– Можно я поведу?
– Кристина не сводила взгляда со своей новой любви. До этого она вроде никогда особо машинами не интересовалась.

– Веди, - не стал спорить Мохер. Но все же уточнил: - А ты водить умеешь?

– Забыл, кто я?
– прищурила один глаз Кристина.

– А, ну да. Фельдъегерей же разве что на самолетах летать не учат, - вспомнил Мохер.

– Вот. А то нашли, блин, школьницу, - проворчала Кристина. Она уселась за руль, провела пальцем по кожаной оплетке и нежно, задержав дыхание, повернула ключ в замке. Двигатель мощно заурчал. Сзади ему вторил негромкий басистый звук выхлопа. Легкий удар ноги по педали газа, возмущенный рык двигателя. Хлопнули двери.

– Крис, ты только аккуратно, - предупредил Мохер девушку.

– Так точно, - ответила она, переключая коробку. Покрутила рулем, заставляя неспешно тронувшуюся с места машину повилять по дороге.

– Вы пристегнулись? – поинтересовалась она у пассажиров. Таня молча щелкнула ремнем. Мохер скептически покосился на неё и остался сидеть не пристёгнутый. Кристина пристегнулась сама и решительно вдавила газ.

– Тормоз-и-и-и, - перекрывая рев прямоточного выхлопа, разнесся над сонной территорией полка вопль. Немногочисленные топающие по своим делам бойцы и техники проводили взглядами пронесшуюся стрелой машину, покрутили пальцами у виска и продолжили свой путь.

***

Неподвижно замершая на стене муха вдруг шевельнулась и резво рванула к открывающейся двери. Опередив выходящего наружу человека, она вылетела в коридор и устремилась на расходящийся по этажу запах еды.

Леха тихо прикрыл за собой дверь и пошёл по коридору, неся в руке пустой стакан. Наполнил его водой в кулере и вернулся в палату.

– Поднимайся, - улыбнулся он бледной Диане на кровати. Та немного подняла голову, Леха поднес к её губам стакан и напоил девушку.

– Спасибо, - еле слышно произнесла она.

– Голова болит? – спросил Лёха.

– Ты уже спрашивал пять минут назад, - пошептала Диана.

– Точно. Тебя, наверно, скоро в общую переведут. И меня туда фиг пустят.

– Ну и ладно. Зачем ты вообще со мной сидишь? Всё уже в порядке, - слова ещё давались девушке с трудом.

– Скоро уйду. Если больше не будешь истерить.

– Это отходняк был после операции. И вообще, девочкам можно.

– Ладно. Пока вроде ничего срочного нет. Иначе бы меня давно выдернули,- сказал Леха. Он, конечно, сам не особо верил в это, но сил уйти у него не было. Не мог он оставить перенесшую довольно серьезную операцию девушку одну в больнице. Как сообщил врач, она была в критическом состоянии. Давившая на мозг гематома, осложнялась обнаружившейся рядом с ней аневризмой. В любой момент могло случиться непоправимое. Слава Богу, врачи спасли Диану. Но операция была серьезной, и девушка до сих пор находилась в реанимации, куда в порядке дичайшего исключения пустили-таки Леху. Ввиду случившегося коллапса. Так что, уже двое суток он безвылазно торчал в госпитале, помогая сбивавшимся с ног медсестрам и проводя всё свободное время с Дианой. И понемногу лечась сам. Ему попутно прописали курс таблеток от полученной легкой контузии.

– Врешь ты всё, - с укором сказала Диана. Что-то она сегодня особо разговорчивая стала.

– Вру, - согласился Леха. В душе он понимал, что уйти все же придется, но старался всячески оттянуть этот момент.

– Уходи. Сейчас, - прошептала она.

– Не могу.

Диана вновь подняла голову и сквозь плывущие в глазах круги разглядела замершего рядом Леху: - Хорошо. Лёша, ты мне очень нравишься. Когда выпишусь, мы с тобой об этом обязательно поговорим. А теперь иди. Тебя дела ждут, - сказала она. Закрыла глаза и откинулась на подушку. Ей хотелось плакать.

Тихо хлопнула дверь. Легкий порыв ветра секундной свежестью обдал едва виднеющееся под закрывающими всю голову бинтами лицо.

– Ушёл, - пробормотала она, и открыла глаза. Не сдерживаемые более слезы покатились из них, стекая горькими ручьями на подушку. Напоролась на грустный Лехин взгляд. Он стоял у двери, держась за ручку.

– Я пойду. Но я вернусь, - тихо сказал Леха и вышел за дверь. Теперь уже по-настоящему.

***

– Ну не могу я вас пропустить, - в который раз уже повторил молодой сержант. Кристина состроила особенно жалобное выражение лица.