— Что сделано, то сделано. На твоей совести это.

— Лер, я понимаю, что еще мало времени прошло. Но хочу, чтобы ты знала, я очень раскаиваюсь. Я тебя люблю! Ты моя сестра! Я так хочу быть частью твоей жизни!

— Вряд ли мы сейчас сможем общаться. Ты все для этого сделала, — ловлю себя на мысли, что очень хочется завершить разговор. Больно слышать даже ее голос, сразу перед глазами кадры, увиденные после роддома. И осознание, что она улыбалась, играла в любящую сестру, и ненавидела меня, строила козни. Я просто не могу через это переступить.

— Я все осознала! И всегда открыта к общению! Просто знай это! Если бы мы могли встретиться, обговорить. Я тебе все расскажу, и возможно, ты меня поймешь.

— На данный момент я не готова к встрече с тобой, — отвечаю отстраненно.

Нечто во мне умерло, и больше не воскреснет по отношению к сестре.

— Но у нас остается проблема — наша мамаша, — скрипит зубами, чувствую ее злость. — Отец ее бросил, отобрал квартиру и она ко мне приперлась. Она очень больна. Я беременна и не знаю, как за ней смотреть, у меня нет ни сил, ни финансов.

— Если нужен какой препарат, напиши название, я попробую помочь. На этом все.

— Лер, — хнычет, — Она не выносима! Я с ней с ума сойду! Помоги мне, сестра!

— У каждого свои проблемы, Ален.

— Но она и твоя мать!

— Я не могу больше называть ее этим словом.

Понимаю, что как бы ужасно это ни звучало, а к матери у меня нет сострадания. Достаточно только вспомнить все, что она творила, и малейшие зерна жалости, тут же гниют, не успев зародиться.

— А я могу?! Она мою жизнь разрушила! А теперь мне с ней возиться!

— Сочувствую. Всего хорошего, — заканчиваю разговор.

Передергивает. Словно только что снова в болото окунулась.

— Эти люди привыкли принимать доброту за слабость, так что ты все правильно делаешь, — тихо говорит Артем.

— Какая-то часть меня, та, что помнит, ту… лживую версию сестры, та, что все еще ее любит, рвется на помощь, — вздыхаю.

— Но ты ведь ее обуздала. Лер, смотри вперед, прошлого не исправить, будущего ты не знаешь, у тебя есть настоящее, на нем и концентрируйся, — припарковывается во дворе больницы.

— Только чтобы было это настоящее, надо все же разобраться с прошлым… поговорить с Ромой…

— Вот это верно. Нельзя оставлять ваши вопросы в подвешенном состоянии. Они тебе не дают дышать и тянут назад.

Пока не передумала, быстро набираю сообщение Роме. Ответ приходит мгновенно.

«В любое время дня и ночи, только позови».

Снова ножом по сердцу. Он отвечает словами из прошлого… где я была обманчиво счастлива, верила, любила… Эти его слова, нежность, я купалась в них…

— Можете вечером у меня в офисе встретиться, там никого не будет, спокойно все обсудите, — предлагает Артем.

— Спасибо…

Дрожащей рукой набираю Роме текст сообщения с адресом. Озноб пробирает до костей, руки ледяные, и воспоминания, они снова занимают все мои мысли.

Проходим в палату к Паше. Он не один. О чем-то весело общается с медсестрой. Светлана была права, я еще ни разу не видела брата таким сияющим.

— Лерочка, Артем! Какие люди! — хлопает по одеялу.

— Привет, Паш! Как настроение? — спрашиваю.

— Отлично! Вот врач говорит, что шансы очень неплохие.

А сам то и дело на медсестру взгляды бросает.

— Ой, оставлю вас наедине, — спохватывается она и направляется к выходу.

Ловлю взгляд брата, чисто мужской, заинтересованный.

— Симпатичная медсестра, — замечаю, когда женщина закрывает за собой дверь.

— Да… я не заметил, — опускает глаза.

Мы понимающе переглядываемся с Артемом.

— Паш, хороший стимул, чтобы встать на ноги, — улыбается Артем.

— Встану, — столько уверенности в голосе брата.

И я верю, у него обязательно все получится. Жизнь должна ему улыбнуться после стольких лет испытаний.

После больницы Артем отвозит меня домой, и я морально готовлюсь к вечерней встрече. Занимаюсь с дочуркой, а руки ходуном ходят, и никак не успокоиться.

На встречу с Ромой меня везет Коля. Артем дал указания, офис нам откроют. Даже успокаивающая аура брата сейчас мне не помогает. Ловлю свое отражение в зеркале, сама себя пугаюсь, насколько бледная, даже щеки втянулись.