— А мне плевать, во что ты там веришь, — Рома ведет плечом.

Ему надоело покрывать, бояться, бесконечно мучиться и думать, как поступить, что сказать, что нет. Грязные игры ему уже поперек горла. Отныне только правда. И если это приведет его за решетку, так и быть. Единственное, надо любым способом обезопасить Леру и детей. И он по-прежнему не знает, как это сделать.

— Твоя святая Лера, думаешь, сидит и тебя оплакивает? — Лариса подходит и щелкает Рому по носу. — О нет, глупый песик, она по мужикам побежала.

— Не неси чушь! — отталкивает руку матери.

— Это не чушь. Вместо того чтобы сидеть и нянчить вашу дочь, оплакивать тебя горе-изменщика, она скидывает ребенка на бомжиху-сестру и бежит на свидания. Ее хахаль уже и охрану мою запугивал.

— Лера не такая! Она верная! — восклицает Рома. — Она даже мне назло никогда такого бы не сделала!

— Правильно тебя отец воспитывал, как без мозгов родился, таким и остался, — продолжает заливисто хохотать. — Я не удивлюсь, если она тебе рога всю вашу жизнь наставляла. А дети точно от тебя а, песик?

— Почему вы его псом называете? — вклинивается в беседу Алена.

— О, это занимательная история. На досуге поведаю, многое поймешь, — дружелюбно отвечает Лариса.

— С удовольствием послушаю. А насчет Леры ни капли не удивлена. Тихоня вырвалась, и теперь показывает свое истинное порочное лицо.

— Ты знала сестру! Вы выросли вместе! Или месть совсем тебя в идиотку превратила! — у Ромы руки чешутся чем-то заткнуть им рты, и желательно навсегда.

— Нет, не знала! Она и меня, сколько лет за нос водила. Правильная наша! — кричит Алена.

— Конечно, она и сейчас обдурила меня и охрану. Снова к мужику сбежала. Я ее не ищу, приползет все равно. А уже потом меры приму. Раз ты жену не воспитал, значит, организуем ей больничку, а оттуда прямой дорогой в дурку поедет. Хватит, сынуля, больше я тебе не верю, — изрекает Лариса и упивается его реакцией.

— Ты не посмеешь!

— Еще как посмею. Можешь даже не сомневаться. И ты меня не остановишь.

Лариса отвлекается на телефонный звонок. Отходит к окну. Слушает собеседника, потом выдает жуткую брань.

— Что там у вас творится?! Какие еще машины? Это частная собственность! Они не имеют права! Я уже еду! — отключает вызов, и продолжает нецензурно выражаться, прячет аппарат в сумочку.

— Что случилось? — участливо спрашивает Алена.

— Мои слова подтверждаются. Лерка с хахалем приехала. Надумала слинять, — поворачивается к Роме. — Ты думаешь, она так быстро успела кого-то намотать? Нет, сынок, так впрягаться будет только тот, кто давно около нее трется. Так что рога у тебя знатные и ветвистые.

Лера

— Там моя дочь, они могут этим воспользоваться, — нервно кусаю губы.

— Просто доверься, и все будет хорошо, — его ободряющий голос помогает. Паника отступает.

Вижу, как во двор заходит Николай с двумя парнями во всем черном. К ним выходит охранник Ларисы. Они о чем-то говорят. Все жду, что сейчас начнется что-то ужасное. Воображение уже рисует кадры перестрелки, драки или что-то подобное как в боевиках.

Но охранник свекрови машет руками, головой, делает два шага назад. К нему подходит еще один. Разговор продолжается. Я в это время как на иголках. Рука Артема накрывает мою руку, он слегка ее сжимает. Так хорошо становится, уютно и жарко.

Я не должна ничего подобного чувствовать. Момент не подходящий. Я замужем. Много разных «но»… только какое-то необъяснимое притяжение диктует свои условия.

Вздрагиваю от звука мобильного Артема.

— Все можем идти, — выходит из машины, обходит ее и подает мне руку.

— Они не оказывают сопротивления? — удивленно спрашиваю.

Я помню, как охранник качал права у стоматологической клиники. Еще если учитывать и криминальную принадлежность охраны свекрови, то все очень странно.

— Колька обо всем позаботился.

Захожу вместе с Артемом на территорию. Сразу же натыкаюсь на гневные взгляды двух охранников. Николай и его люди стоят рядом с ними.

— Валерия, собирайся. Бери только самое необходимое. Твоим родственникам мы уже без тебя поможем, — говори стоматолог, вид у него при этом воинственный и не скажешь, что он всего лишь врач, сейчас в его карих глазах плещется нечто темное, яростное. Но я не чувствую угрозы в свою сторону.