Он прав, моя дочь опасна. Я должна это признать и научиться, как-то с этим жить.

Все же визит Артема оставляет приятные впечатления, хоть и с горьковатым послевкусием.

Он так и не смог создать новую семью, не отпустил прошлое. Неужели и меня ждет жизнь с вечной болью от предательства? Я так измучилась… А сколько всего еще надо пройти.

Знаю, что меня ждут новости, которые пока мне не сообщают. И порой хочется закрыть глаза и ничего не знать, уберечь себя от новых страданий. Но так нельзя. Я должна пройти этот путь. Довольно жить во лжи.

Телефон вибрирует, сообщая о звонке.

Долго раздумываю, брать ли трубку. Вначале решаю не поднимать. Но звонки не прекращаются.

Что-то случилось…

— Доченька! — всхлипывающий голос матери. Едва его узнаю.

— Слушаю, — отвечаю холодно.

— Беда приключилась! У меня инсульт. Едва спасли врачи… Правая рука и нога отнялись… Лерочка, помоги мне…

— А Матвей что?

— Ой… беда… бросил он меня, квартиру забрал… Доченька, ты мне так нужна, — говорит, коверкая слова, медленно, так что едва получается ее понять. — Другую бабу себе нашел. А меня, как ненужный хлам выбросил, обобрав до нитки… А у меня денег на лекарства нет, а там еще реабилитация впереди… А я двигаться почти не могу, — продолжает причитать. — Доченька, мне так плохо! Ты права была, Ромка твой предателем оказался! Сказал, что ни копейки не даст! Так еще заявил, что я это все заслужила! Лерочка, ты моя опора, я знаю, ты не бросишь мать!

— Алене звонила? — протягиваю растерянно.

Правильная дочь во мне паникует, хочет вскочить с постели и мчать на помощь матери. Но вместо этого я тяну время, задаю вопросы и успокаиваю разбушевавшиеся эмоции. Вспоминаю Светлану, Павла, Зою Ивановну… то, что и у меня не было отца именно по ее вине.

Сложный выбор. Мучительный.

— Еще нет. Лерочка, тебе звоню, любимке моей.

«Любимке» … слово больно режет. Это когда я таковой стала?

Лицемерие остужает мой пыл. Она снова использует. Не любит. Никогда не любила…

Во мне просыпается нечто новое, ядовитое.

— Алена же в больницу попала. Беременность тяжелая. Так что из нее сейчас помощница, сама понимаешь, — продолжает вздыхать.

— Я тоже в больнице. Едва жива осталась. И как ты помнишь, я без денег и жилья.

— А у тебя что стряслось? Чего в больницу загремела?

— Лариса Эдуардовна постаралась. Заманили в ловушку, вкололи опасный препарат, — обрисовываю картину в общих чертах.

— Ларка все не успокоится. Но ничего дочь. Мы ей покажем. Ничего не получит. Мама с тобой! Поверь, у тебя положение финансовое просто сказка. Ты у нас богатая наследница!

— Мам, что ты говоришь? — морщусь.

Может, действительно инсульт на ее мозговой активности отразился? Такой бред нести.

— Правду, Лер! Я такое знаю! Заживем и еще всем им покажем! — голос гораздо живее становится.

— Расскажи мне про брата, — пользуюсь случаем, чтобы выведать правду. Не дает мне покоя та история.

— Ой, не бери глупости в голову, — тут же замыкается.

— Если хочешь, чтобы я помогла, рассказывай все. Иначе я кладу трубку. И больше не подниму, — говорю жестко, отрезаю ей пути к отступлению.

Даже угрызений совести за шантаж не испытываю.

— Твой папка помер, а я беременная ходила, — вздыхает. — И зачем тебе это, — фыркает. — У тебя сестра родная есть. А то… — столько презрения в голосе.

— Если хочешь помощи, то я хочу откровенности, продолжай, — отвечаю грубо.

Чем дольше длится разговор, тем сильнее растет мое презрение к родной матери.

— Я осталась вдовой. Пузатая. Зачем мне тот ребенок? Что с ним делать? Твой отец не так много денег оставил, чтобы еще одного ребенка поднимать. Да и Мотенька не в восторге был, упрекал меня, что понесла от другого…

Ох, как мне много хочется высказать, про ее измены отцу, про убийство. Но молчу, нельзя спугнуть ее откровенность.

— А тут сама судьба мне идейку подкинула. На нашем этаже жила стареющая пара врачей, душные, тошнотворные люди. Они дружны были с твоим отцом, а меня от одного их вида тошнило. Помешаны они были на детях, всю жизнь лечились, мечтали своего ребенка иметь. А ничего у них не выходило. Вот я и предложила им мою не рожденную обузу забрать.

— Продать, — поправляю мать.

— Да, продать. Мне тебя надо было поднимать! Я о семье думала! Они все устроили, мне деньги заплатили, до конца беременности за моим здоровьем приглядывали. Она жирная была, там и не поймешь, беременна иль нет, потом она еще подкладывать тряпки под живот стала. В общем, обставила для соседей все. А я уже тогда покупателей на квартиру подыскивала. Пацана рожать в другой город меня повезли, мне выписали справку, что он мертвый. А соседи уже дальше оформили ребенка как своего. Обо всем договорились, я в нюансы не влезала. И все ж довольны, Лерочка. Они ребенка боготворили. А я получила деньги и смогла семью содержать.