В армии о Федоре Петровиче Полынине ходили буквально легенды. Люди, даже не знавшие командарма лично, относились к нему с исключительным уважением, а те, кому хоть раз довелось с ним повстречаться - от командиров дивизий до рядовых механиков, - вспоминали об этом с радостью и отзывались о командарме с большой теплотой. Был он человеком душевным и заботливым, но требовательным, отличали его и выдающиеся организаторские способности. О его безграничной смелости было известно задолго до начала войны. Федор Петрович Полынин сражался еще в небе Испании. У него был богатый жизненный опыт и большие знания.

Все свободные от боевого дежурства летчики высыпали из землянок, чтобы посмотреть на этого замечательного человека, голос которого они так часто слышали по радио во время боевых вылетов.

Все мы не раз за удачно проведенный бой удостаивались похвалы командарма, а когда сбивали самолет противника, нам привозили небольшую продуктовую посылку. Дорого было, конечно, не столько ее содержимое, сколько внимание и забота, которыми нас окружали командарм, его заместители и политотдел армии. Любой, даже самый молодой, летчик, отличившийся в бою, немедленно становился известен в своей дивизии, а то и по всему фронту. О нем писали в армейских газетах, рассказывали в подразделениях пропагандисты и агитаторы...

Что же касается посылок, то, хотя они и были адресованы конкретному человеку, отличившемуся в бою, распечатывали их сообща - обычно за ужином - и делили между всеми. Как правило, сладости из посылок доставались мне. Все в полку знали, что я не курю. Сначала это делалось в шутку, а потом все как-то к этому привыкли.

Поздоровавшись с командиром полка, генерал Полынин сказал:

– Ну, а теперь ведите, показывайте ваши трофеи.

Все направились к опушке леса. В этот момент раздался выстрел. В небо взвилась зеленая ракета. Описав в воздухе дугу, она скрылась за верхушками деревьев.

Командарм остановился и посмотрел на часы.

Заработали моторы, и через несколько секунд в небо поднялись две дежурные пары истребителей. Они должны были сменить патрулировавшую над аэродромом первую группу. Летчики работали исключительно слаженно и четко.

Ф. П. Полынин снова посмотрел на часы.

– Предусмотрительно, - заметил он, ни к кому не обращаясь.

У землянки, где размещалась столовая, стояла группа однополчан. Командарм поздоровался со всеми и уже собрался войти в помещение, как вдруг на юго-западе послышался гул моторов.

– Немцы, - сказал кто-то.

С каждой секундой гул нарастал и становился все отчетливее. И вот патрулирующая четверка, которая по времени уже должна была идти на посадку, пара за парой почти отвесно устремилась вниз и скрылась за деревьями. Скоро из-за леса раздались длинные пулеметные очереди и послышались сильные взрывы, потрясшие мерзлую землю.

Потом стало тихо, совсем тихо. Слышался лишь рокот только что взлетевшей для прикрытия аэродрома четверки. Она быстро набирала высоту.

Между тем четверка, которой командовал старший лейтенант Николай Головков, почти бесшумно произвела посадку и зарулила на стоянку рядом с самолетом командарма. Начальник штаба полка Бойченко подбежал к первому зарулившему самолету и вскочил на крыло. Из кабины выбрался небольшого роста, коренастый летчик. Он попытался доложить, приложив руку к шлемофону, но Бойченко потащил его к землянке, возле которой в окружении командиров стоял улыбающийся генерал Полынин. Головков не сразу сообразил, куда его ведут. Не доходя нескольких шагов до землянки, Иван Васильевич отошел в сторону и подтолкнул Николая вперед.

Головков увидел перед собой командира дивизии, растерялся и, снова приложив руку к шлемофону, стал докладывать о только что проведенном бое, но Иванов прервал его. Жестами и взглядом он показывал ему, что докладывать следует старшему по званию. Только теперь Головков увидел командующего. Это окончательно сбило его с толку, и он стоял, не в силах произнести ни слова.

Федор Петрович сам выручил его.

– Полынин, - представился он, протягивая летчику руку, и тут же добавил: Успокойтесь, дорогой, и расскажите все по порядку...

Придя в себя, Николай подробно рассказал о своем дежурстве,

– До самого последнего момента все шло нормально,- сказал он.
– А перед окончанием смены мы заметили на юго-западе четыре самолета, которые шли со снижением в сторону аэродрома. Решили, что это свои возвращаются с задания. Лишь когда самолеты совсем приблизились, мы поняли, что это немцы, и атаковали их сверху. Во время атаки фашисты развернулись влево, сбросили бомбы и стали уходить на запад. Преследовать врага не было возможности: у нас кончалось горючее. После этого я повел группу на посадку, - закончил Головков и уставился в землю. Казалось, он чувствовал себя в чем-то виноватым.