Саша Масальский сбросил куртку и в несколько мгновений вскарабкался на сосну. Взяв бинокль у наблюдателя, опытным глазом сразу определил: два советских истребителя на высоте около тысячи метров ведут бой с четверкой "мессеров". По всей вероятности, это были Василий Добровольский и Алексей Бородачев. На запросы по радио они почему-то не отвечали.

Все, кто не был занят боевой работой, поспешили на летное поле, откуда можно было наблюдать за поединком наших друзей с вражескими самолетами. Над аэродромом повисла тишина, только издали до нас доносился надрывный вой работающих двигателей, в который время от времени врывалась отчетливая дробь пулеметно-пушечных очередей. По классической технике пилотирования и четкой согласованности действий мы догадывались, что бой ведут Добровольский и Бородачев. Вскоре это предположение подтвердилось. Василий с присущим ему спокойствием доложил по радио:

– Задание выполнили! За нами увязалась четверка "мессеров". Ведем бой на подступах к аэродрому. Горючее на исходе.

Как хотелось помочь ребятам! Но что можно было сделать, находясь на земле? Только сочувствовать и страстно желать победы над неприятелем. Правда, мы крепко надеялись на четверку истребителей, которую послал командир полка на помощь разведчикам. Но она только начинала взлет парами.

Бой с каждой атакой приближался к аэродрому. Василий и Алексей, умело применяя маневр, называемый "ножницами", отбивали натиск фашистских истребителей и зорко обороняли друг друга.

А противник тем временем широко рассредоточился по фронту и начал одновременную атаку наших самолетов. Добровольский, заложив левый крен, развернулся в сторону своего ведомого против атакующей его пары "мессеров". Бородачев на фоне солнца временно потерял из виду вторую пару немецких истребителей и несколько запоздал с маневром - начал разворот, когда враг уже был в непосредственной близости от ведущего.

Все, кто наблюдали за боем с земли, с замиранием сердца следили за нашими истребителями.

– Эх, не успела наша четверка помочь ребятам, - с горечью вырвалось у кого-то из однополчан.

Огненная струя, как вспышка молнии, полоснула по фюзеляжу и левой плоскости ведущего самолета. А через несколько мгновений донесся звук длинной пушечной очереди, напоминающий сильные и частые удары в большой барабан. Машина Василия вздрогнула, на какое-то мгновение замерла, затем медленно с левым разворотом, опустив нос и вращаясь вокруг продольной оси, пошла к земле.

Мы ждали, что Добровольский вот-вот выбросится с парашютом. Но его самолет, в последний раз сверкнув на солнце крыльями, скрылся за лесом. Над местом падения поднялся огромный столб клубящегося дыма. Потом послышался взрыв. Летчики, техники, все авиационные специалисты сняли шлемофоны и ушанки...

В небе остался Бородачев и четыре фашистских истребителя. Трудно сказать, чем бы кончился этот неравный бой, не подоспей к Алексею четверка наших самолетов. Заметив ее, гитлеровцы повернули на запад, а Алексей - в сторону своего аэродрома. По радио сержант доложил:

– Высота восемьсот, двигатель остановился, обеспечьте посадку.

Другие летчики, прибывшие с задания и тоже заходившие на посадку, ушли на второй круг. Едва перетянув верхушки деревьев, Бородачев мастерски приземлился. Выйдя из кабины, он доложил командиру полка:

– Боевое задание выполнено. На двух аэродромах обнаружено до пятидесяти самолетов, из них около двадцати бомбардировщиков Ю-88. Южнее Старой Руссы на высоте две тысячи метров нас атаковала пара "мессершмиттов". Потом с аэродрома взлетели еще несколько истребителей. Мы оттянули бой на восток. После очередной лобовой атаки ушли вниз и на фоне леса оторвались от противника. Около Демянска снова набрали высоту, пересекли линию фронта на большой скорости со снижением. И тут заметили, что сзади и ниже нас над самым лесом идут две пары "мессеров". Завязался бой. Остальное вы видели, - Бородачев опустил голову.

Алексей Борисович тяжело вздохнул.

Через полчаса на грузовой машине, крытой брезентом, группа специалистов отправилась к месту падения самолета. К удивлению участников поиска, никаких следов Василия Добровольского не было поблизости от обломков его самолета. Что с ним?

Спустя некоторое время Василий сам пришел в полк. Радости нашей не было конца. Оказывается, он выпрыгнул с парашютом над самым лесом и благодаря густым кронам деревьев остался жив.

– В рубашке родился, - улыбался летчик Громов, прибывший к нам в полк. Со мной подобное произошло на севере.

И лейтенант рассказал любопытную историю.

В одном ожесточенном бою его подбили. Горящий самолет вошел в штопор, лейтенант хотел выброситься с парашютом, но на беду заклинило фонарь кабины. Пришлось вырвать его вместе с замками и куском борта.

С большим трудом приподнявшись на сиденье, Громов дернул кольцо, и парашют вытащил его из кабины. Однако шелковый купол не успел как следует наполниться, и во время приземления Георгий сильно ударился. Хорошо, что высокие деревья и глубокий снег самортизировали удар. Взорвавшийся километрах в трех-четырех самолет разрушил у бывшего переднего края безымянную могилу, каких на фронте было немало.