В тесном пространстве лифта, медленно наполняющемся запахом, духом Константина, мне нечем было дышать. На лбу выступила испарина. В глазах у меня темнело и горло сдавливало. Казалось, что вот-вот упаду.

Я опустила голову вниз, чтобы скрыть эту внезапную слабость, и считала этажи. Скорее бы на воздух!

Костик не выпускал моей руки из своей. И тихонько, похоже, непроизвольно гладил ладонь большим пальцем.

На улицу мы вышли все тем же паровозиком. Костик вёл меня за ручку, грудью, как ледоход, прокладывая путь среди внезапно людного фойе.

Тащилась за ним на чужих ватных ногах, не обращая внимания ни на кого.

– Я не сяду к тебе в машину! – запротестовала, заметив, что он тащит меня к синему автомобилю.

Сама удивилась, как слабо звучит мой голос.

Костя притормозил, взял меня за плечи и, дождавшись, когда я подниму голову, сказал, глядя в глаза:

– Я не сделаю ничего против твоей воли. Я не обижу тебя. Я тебе не враг. Ты еле стоишь на ногах. Не сопротивляйся. Пойдём!

И, приобняв, усадил на пассажирское сидение.

Он открыл в машине окна, включил подогрев сидений и выдал мне бутылку с минералкой, предварительно свернув крышку. Сам уселся за руль.

В салоне пахло кожей, Костиком и ещё чем-то неуловимым. Я пригрелась. После выпитой воды и влажных салфеток на лицо стало полегче, и сознание прояснилось.

Я повернулась к Костику, чтобы извиниться, но он перебил меня.

– Не пугайся. Всё нормально. Это как катарсис. Бывает. Ты долго держала в себе эмоции, и сейчас этот коктейль взорвался. Всё уже хорошо. Пей! – сказал он при этом, указывая на бутылочку с водой.

– Кость, извини. Я на самом деле не виню тебя ни в чём, – помолчав, произнесла я.

– Я понимаю. Не переживай, – он замолчал и, отвернувшись, долго смотрел в окно.

Тихо журчал двигатель. Апрельский шаловливый ветерок, залетая в салон, шевелил мои волосы. Неподалёку громко засмеялся ребёнок.

Мир не обрушился. Жизнь летела дальше, и город дышал своими важными маленькими делами.

– Значит, у меня растёт сын, – проговорил Константин.

– Он мой, – вяло возразила я.

– Твой, – согласился Костик и, повернувшись ко мне всем телом, сказал сурово, – не начинай, Ева!

Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

– Ты хорошо держалась, Ева. И ты в самом начале нашего разговора предложила мне познакомиться с сыном. Потом я выразил сомнения, и тебя сорвало… на моей просьбе о встрече, – Костя барабанил пальцами по рулю, пытливо разглядывая моё лицо своими чёрными глазами.

Провалы в бездну, а не глаза!

– Ты рассказала мальчику обо мне, и он знает, что я его отец. Только по этой причине ты взорвалась. Я понял, не нервничай!

Он, что? Реально думает, будто я сейчас начну бузить? Да я руки толком поднять не могу!

Закрыла глаза и судорожно вздохнула.

Я ведь знала, что встреча будет. Даже подготовилась. Фотографии собрала. Что же меня так растащило…

– Ева, не плачь, пожалуйста, не рви себе сердце! Лучше расскажи про нашего мальчика. Что он любит? Чем занимается? Как он жил все эти годы? Я очень хочу знать, я должен знать, – говорил Костик, вытирая мои неизвестно отчего хлынувшие слёзы.

Полезла за телефоном и, раскрыв нужную папку, отдала аппарат Костику.

Он взял и, глянув на экран, побелел. Первый раз видела такое в жизни. Реально все краски спали с лица, обнажая его суть. Сразу стали страшными запавшие глаза.

Что с ним? Или что он там кроме Ярослава увидел?

Одиннадцатая глава

– Кость? – я тронула его кончиками пальцев за руку.

– Он такой большой уже! – повернул Костя ко мне потрясённое лицо.

Вот сейчас я видела перед собой настоящего Константина Игоревича Жукова. Без прикрас, масок и без налёта обаяния и харизмы.

Можно наблюдать редчайшее явление.

Он выглядит старше и жёстче, чем обычно. Сразу ясно, что совсем не мальчик передо мной. И в то же время выражение почти детского изумления в глазах бесценно.

Так, вот ты какой, ёжик ершистый.

Я знаю это выражение похожих глаз. Видела его не раз. И я знаю, что оно означает.

Костик растерян и обескуражен. Столкнулся с неизведанным.

Волна ненужной и непрошеной нежности накрывала меня, и я поспешила опустить глаза, чтобы спрятать этот порыв. Лишнее это.