— Я уверена. Нам обоим нужно отдохнуть. — Я обнимаю ее и жду, пока она уйдет, чтобы закрыть за ней дверь и удалиться в свою комнату.

У меня нет сил даже на душ. Я надеваю пару удобных штанов для сна и майку, достаю деньги и часы из сумочки и ложусь в кровать. Я вынимаю деньги из зажима и перебираю купюры, и мое сердце ненадолго замирает, когда я понимаю, что там триста долларов, просто случайно сложенные в наличные. Это составит часть того, что мне нужно для оплаты аренды, хотя этого недостаточно, чтобы полностью решить проблему. Может быть, хватит, чтобы отвадить хозяина, дав ему частичную оплату с обещанием, что скоро будет больше.

Что касается часов… Я недостаточно разбираюсь в них, чтобы понять, что это такое и какова их стоимость, но выглядят они дорого. То, что я нашла их в особняке Альфио, практически гарантирует, что они чего-то стоят, но я понятия не имею, сколько именно. Придется отнести их в ломбард утром перед тренировкой и надеяться, что мне дадут за них справедливую цену.

Я кладу деньги и часы на тумбочку, ложусь на спину и закрываю глаза. Я устала, но мысли не перестают крутиться, и мне кажется, что я не смогу заснуть, как бы ни старалась. Мужчина в коридоре не выходит у меня из головы, больше всего, то, что он заставил меня почувствовать, и я не могу отделаться от мысли, что в этом общении было что-то, что я упустила. Я могла бы обратить его себе на пользу.

О чем я думаю? Я еще никогда не была в таком невыгодном положении. Я качаю головой, переворачиваюсь на спину и сворачиваюсь в клубок. Завтра у меня длинный день, и мне нужно поспать.

Но сон не приходит долго.

4

ЛОРЕНЦО

Девушка почти бежит к лестнице, как только я отпускаю ее, и, глядя ей вслед, я не могу не задаться вопросом, не было ли это ошибкой. Она была каким-то образом связана с Альтьере. Скорее всего, она что-то знает о нем или, даже если нет, она может создать проблемы для меня и моей семьи, если станет выяснять обстоятельства его смерти. Но что-то подсказывает мне, что она этого не сделает. Что-то подсказывает мне, что она может быть рада избавиться от него.

У них явно была какая-то финансовая договоренность, судя по тому, какое оправдание она дала своей краже. Я предполагаю, что она трахалась с ним за деньги, и от этого по моей коже ползет неприятное ощущение. Я ничего не имею против эскорта в принципе, мы с братьями владеем клубом Неоновая роза, где некоторые девушки предлагают дополнительные услуги. Но разница в том, что их никто не принуждает. Мы не заставляем их предоставлять те пункты меню, которые они сами не выбирают, а если гость пытается заставить кого-то из девушек сделать то, чего они не хотят, это повод для лишения его членства. Какими бы ни были отношения этой девушки с Альтьере, мне кажется очевидным, что они не были строго по обоюдному согласию.

Что бы она ни делала, это было вызвано необходимостью, а не желанием или удовольствием.

Именно поэтому, в конце концов, мне пришлось ее отпустить. Возможно, она будет разочарована потерей дохода, но она найдет кого-нибудь другого, кто займет место Альтьере в ее жизни. Она обладает особой хрупкой нежностью, которая привлекает мужчин, любящих контролировать женщин, и к тому же очень красива.

Настолько красива, что мне было трудно соображать, пока я держал ее прижатой к стене.

У меня есть свои пристрастия, фантазии, которые я с удовольствием разыгрываю время от времени, но я всегда занимаюсь ими с готовым к этому партнером. У меня есть несколько женщин, с которыми я встречаюсь время от времени, когда появляется настроение, хотя я менее склонен к похоти, чем, похоже, мои братья. Поэтому моя реакция на нее была тем более удивительной.

Она казалась такой хрупкой под моими руками. Почти бьющейся, как фарфоровая кукла. Даже черты лица у нее были кукольные — нежное личико, стройная фигура, прямые светлые волосы, ниспадающие на бледную кожу и розовое шелковое платье. Но какой бы хрупкой она ни казалась, под всем этим скрывалась какая-то сталь. Ее готовность говорить со мной, даже когда я прижимал ее к стене, говорила мне об этом.

Я смотрю, как она уходит, и почти жалею, что не провел с ней больше времени. Не узнал хотя бы ее имя. Это необычное чувство, и от него мне становится не по себе. Единственное, что меня должно волновать, это то, не осложнит ли нам жизнь мое решение отпустить ее. А не то, буду ли я жалеть о том, что у меня нет возможности найти ее снова.

Для нас обоих будет лучше, если никто из нас никогда больше не увидит другого. Но я не могу избавиться от ощущения ее шелковистой мягкой кожи под моими руками или от ее сладкого ягодного аромата.

Я не из тех, кто заботится о спасении попавшей в беду девушки. Какие бы проблемы ни заставили ее бежать к Альтьере, они не мои, и я не хочу их решать. Но что-то в ее особой смеси отчаяния и свирепости вызвало у меня интерес.

Это не тот интерес, который я должен проявлять.

Закончив свои дела в особняке, я спускаюсь по лестнице, намереваясь попросить водителя отвезти меня домой, пока не вспоминаю, что мне предстоит поздний ужин с потенциальным деловым партнером.

Черт.

Я недолго думая звоню Данте и прошу его сделать это, но он, вероятно, занят с Эммой, скорее всего, в том качестве, которое я не хочу представлять. Они неразлучны с тех пор, как мы спасли ее от Альтьере, и они разобрались в своем дерьме или начали разбираться, во всяком случае. Я старался по большей части не вмешиваться в то, что у них происходит. Я не считал их отношения разумными с самого начала, но Данте редко прислушивался ко мне в прошлом. И этот случай не должен был изменить ситуацию.