Долгое время после этого я не могу дышать. Все, что я могу делать, это лежать, зажав руками рот, а из уголков моих глаз текут слезы от силы оргазма. И когда наслаждение отступает, я не могу представить, что на меня нашло.

Лоренцо — красивый мужчина. Он явно меня заводит. Но он также строг, требователен и так крепко держит меня в узде, что я задаюсь вопросом, что нужно сделать, чтобы этот контроль ослаб.

Еще один импульс афтершока прокатывается по мне, моя киска сжимается вокруг моих пальцев, и я снова зарываюсь лицом в подушку. Вот оно. В нем есть что-то помимо физического — что-то, что заставляет меня задуматься, каково это — заставить его нарушить этот контроль.

Каким бы он был, если бы освободился, и каково это, быть женщиной, которой это удалось?

Что, черт возьми, со мной не так? Я тряхнула головой, села и потянулась за халатом, брошенным на стул. Мне нужно принять душ и проветрить голову. Руки у меня липкие, заскорузлые от возбуждения, и я чувствую, как смущение охватывает меня, нагревая каждый сантиметр моей кожи.

Я никогда не фантазировала о ком-то подобном, пока трогала себя. Мои фантазии всегда были чем-то туманным, словами или действиями, которые никогда не привязывались к конкретным людям. Мне кажется неправильным, что я представляла его таким.

Но потом я задаюсь вопросом, представлял ли он меня раньше в своем кабинете, и по моей коже прокатывается еще одна волна жара.

Я тяжело сглатываю, накидываю халат и проскальзываю из спальни в ванную, чтобы принять душ. Я стараюсь не думать о сегодняшнем вечере, пока нахожусь под струями горячей воды, о том, что увижу его, или о возможных последствиях принятого мной решения.

***

По нервам, гудящим на моей коже, и напряжению в теле, когда я прихожу на работу, становится ясно, что мне не удалось выкинуть Лоренцо из головы. Это замечают даже другие девушки, а Джуэл, одна из танцовщиц, которая ближе всего мне подходит в качестве подруги, прислонилась к стенке моего туалетного столика со знающим выражением лица.

— У тебя такой вид, будто ты вот-вот выпрыгнешь из своей кожи. Мисс Аннализа догадалась, что ты здесь танцуешь или что-то в этом роде?

Остальные девушки уже давно выяснили, что я танцую для лос-анджелесского балета и что, прежде всего, я не хочу, чтобы Аннализа знала, что я здесь работаю. Технически это не противоречит правилам, и я далеко не первая балерина, которая раздевается на стороне, чтобы увеличить свой доход, но я не хочу иметь дело с последствиями того, что она узнает. Я бы никогда не услышала, чем все это закончится. С тех пор каждый день я казалась бы ей уставшей, любой мой промах, любая пропущенная минута тренировки, все было связано с этим. Она говорила бы, что это пустая трата моего таланта и энергии, лишающая меня шансов на успех в балете, как будто голодание или отсутствие горячей воды дома не повредит этим шансам.

— Нет. Просто я сегодня на взводе, вот и все. Я плохо спала. — Это хорошая отговорка, но правда в том, что я не так уж хорошо сплю. С тех пор как произошел несчастный случай. Иногда мне снятся кошмары, и я всегда на взводе, всегда жду, что Ники закричит ночью или что-то от меня потребует. В одночасье я превратилась из сестры в человека, заменяющего ему мать, и стресс от этого изматывает меня.

Мне некому облегчить это. Но и зацикливаться на этом нет смысла.

— Не хочу усугублять твою ночь, но Дик на тропе войны. — Джуэл отталкивается от края моего туалетного столика, отбрасывая свои светло-русые волосы. — Так что соберись, иначе он может сократить твои смены.

Я киваю, внутренне застонав. Ричард — это имя человека, который владеет клубом, и мы все частным образом называем его Диком, потому что именно так он и выглядит. Он фальшивый сутенер, мужчина лет тридцати, у которого в шкафу постоянно крутятся бархатные пиджаки с драгоценными камнями, которые он надевает к своим плохо сшитым брюкам, потому что считает, что так он выглядит круче, чем есть на самом деле. В сочетании с зачесанными назад черными волосами и бриллиантовой шпилькой в одном ухе, которая, я уверена, не настоящая, он на самом деле является посмешищем для всех танцоров в этом месте. По крайней мере, в частном порядке. Мы стараемся оказывать ему уважение, которого он, по его мнению, заслуживает, когда он действительно рядом, потому что он не прочь нагрубить кому-нибудь из девушек. И хотя все мы технически являемся независимыми подрядчиками, он может легко сделать так, что мы не сможем найти себе смену.

— Чем он расстроен на этот раз? — Я достаю помаду, провожу бледно-розовым по губам и пытаюсь подавить нервозность, поселившуюся в глубине живота. Если Дик узнает, что я собираюсь протаскивать наркотики через его клуб, в лучшем случае он захочет получить долю. В худшем…

Я не хочу думать о том, что может быть в худшем случае.

Джуэл пожимает плечами.

— Возможно, одна из девушек отказалась сосать его член. Кто знает, правда? У него вечно что-то в заднице торчит. — Она качает головой, когда через дверь гримерки доносится голос диджея, и ухмыляется. — Я сегодня первая. Увидимся.

Она пошевеливается, ее задница колышется в золотистой юбке из лайкры, которую она надела поверх трусиков-стринг, и выскальзывает из комнаты. Я смотрю в зеркало, накручивая на палец локон бледной блондинки, и стараюсь не думать о Лоренцо.

В основном я стараюсь не чувствовать предвкушения, что увижу его позже. Потому что сейчас, под слоем нервозности, я чувствую только это.

Я хочу увидеть его снова.

Я хочу увидеть, как он смотрит на меня после того, что произошло в его кабинете. И я хочу знать, смогу ли я соблазнить его на что-то большее, как бы опасно это ни было.