Шрифт:
Вам самим придётся пройти по людскому лабиринту, простота которого очевидна, но выхода из него не предусмотрено. Если в нагромождении строчек вам не хватит деталей, то дорисуйте их в своём воображении самостоятельно. Там, где надо самую малость додумать, в тексте стоит многоточие…
Главы я назвал незатейливо – шутейки. Шутейка может быть смешной, грустной, а может вообще не быть шутейкой.
Чтобы получить удовольствие, текст надо читать монотонно-скучным голосом. Без эмоций. Голосом низким, с нотками обречённости.
Почти у каждого в сознательной жизни произошло событие, которое разделило эту самую сознательную жизнь на «до» и «после». Так и говорят: «Это было до переезда». Особо одарённые считают таковым событием свой день рождения. Они отлично помнят, как в прошлой жизни были герцогами и королями. Завидую дикой фантазии. А у меня дежурный послеоперационный бред.
Явь или сон?
Март 1999 года. Операционный стол. Наголо обритая нога. Руки чешутся написать «нагло обритая нога». Тело отключается под воздействием калипсола, я приглушённо слышу мат хирурга, чей скальпель цепляет оставшиеся волоски на колене…
Протянул бы ещё месяц, и костыли стали бы моим постоянным спутником. Но операция ничего не гарантирует – просто шанс.
За полгода до операции… Окраина города. Заросшее бурьяном футбольное поле. Разрушенный бетон трибун, пара ржавых ворот. Палящее солнце сентября, плюс тридцать, я хочу купаться. Встреча в центральном круге, который последний раз слышал судейский свисток в далёком восьмидесятом году… Мы пожали друг другу руки и разошлись. Афера, которая возможна была только в девяностых. В случае фиаско за бетоном осыпавших трибун найдут моё тело. А если выгорит, лет десять можно не работать.
Полгода практически без сна. Мне сообщили в день операции, что всё получилось.
Наркоз пока действует.
Я открыл глаза. Западает язык. Ходить не могу. Реанимация. Испуганное лицо медсестры. Врач… после меня он резал ещё троих. Зашёл проведать. Всё ясно будет через десять дней…
Десять дней в бреду от боли. Со мной в палате лежит гроссмейстер. Шахматы. Мы играем на равных. Он – чёрными и без ладьи. Я не проигрываю, не имею права. Не имею права никому проиграть. Даже гроссмейстеру, тем более, что он без ладьи. Обмороки, уколы.
Снег, апрельский ветер и одинокий ненужный костыль возле входа больницы. Теперь уже выхода. В запасе тридцать лет. Тридцать лет без боли и куча денег… Я мысленно раскладываю богатство на кучки. Самая большая кучка – квартира в центре, поменьше – синий «Пассат», добавил пару бумажек – на права, ещё пять – на первую аварию, эта кучка маме, и немного осталось для души. Первый раз мне хватило на всё…
Меня ждал раскардаш. Безумный и притягательный.
Часть 2
Аллегро, или Раскардаш
Аллегро – по-итальянски «скоро, бодро, радостно». Первая яркая интенсивная часть музыкального произведения. Несколько лет, пролетевшие в бурном хаосе поступков и желаний. Одним словом, раскардаш.
Первое знакомство
Внемли, читатель, новым чудесам:
В ту сторону все повернули шеи,
И первым тот, кто больше был упрям.
Наваррец выбрал время, половчее
Уперся в землю пятками и вмиг
Сигнул и ускользнул от их затеи.
И тотчас в каждом горький стыд возник;
Всех больше злился главный заправило;
Он прыгнул, крикнув: «Я тебя настиг!»
Данте Алигьери. «Ад»1999–2001 годы.
В нашей глухомани высадился американский спецназ. Не мифические «Морские котики», а вполне земные существа без дополнительной клешни. Звались они «волонтёрами корпуса USAID». Целей у волонтёров заявлено более чем достаточно, но главная состояла в развале постсоветской медицины в Казахстане. Задним числом могу сказать: справились они с ней более чем блестяще.
Им нужны были кадры с именем, пробивные и беспринципные. Такие люди нашлись. Как принято в разведке, многих использовали «втёмную». Твердолобые болванчики в преферансе, которые должны свято верить – всё, что они делают, идёт на благо. Одним из таких деятелей была Надежда Сергеевна, которую «закинули с парашютом» в Фонд медицинского страхования (ФОМС). Фонд являл собой аванпост борьбы с медициной.
Наденька (фамилия позволяла придумать миллиард прозвищ, но в коллективе её звали просто – Прихехешка) одномоментно отправила всех опытных сотрудников в небытие, назначив на ведущие должности безусых юнцов. После этого я проработал под её началом (и под началом нового начальника Аскара) ровно один день.
Наденька до слёз любила рассказывать две истории. Одну про то, как ходила по больным в качестве участкового врача и «забывала» у них книжку, чтобы потом, вернувшись, обнаружить там денежку.