Первая фаза (472-436).

"О периоде между 515 и 445 годами Библия молчит" (А. Мень), а потому сказать, в чем состоял импульс 472 года, трудно. "Подавленные нуждой, налогами и отсутствием перспективы, иудеи влачили нищенское существование. Само положение Иерусалима наглядно свидетельствовало о глубоком упадке Общины. По-прежнему почти пустой город стоял без стен, и только храм возвышался там, как памятник несбывшимся надеждам. Большинство иудеев предпочитало жить в селах, которые меньше привлекали внимание грабителей и где легче было прокормиться" (А. Мень).

Очень туманно, расплывчато, но А. Мень все же обрисовывает явление мощного перелома: "Книга Ионы указывает на то, что пророков в Израиле сменяют новые учителя: мудрецы и книжники. Но это не было результатом медленных и незаметных процессов: напротив, начало, нового этапа отметил резкий, крутой поворот. Что-то произошло в духовной жизни Ветхого Завета, выдвинув на первый план иные направления, иные формы учительства, иные устремления".

Вторая фаза (436-400)

"Укрепив Иерусалим и приняв меры к его заселению, сделав таким образом иудейскую общину крепким, способным к сопротивлению организмом, Нехемия должен был еще вдохнуть в этот организм душу. Всеми перечисленными мерами Нехемия таким образом почти из ничего создал государство, назначение и обязанности которого, по его мысли, состояли в том, чтобы жить по закону. Для того, чтобы иудеев обучить закону, Нехемии необходимо было содействие знатоков религиозной письменности, в которой он сам не был достаточно силен..." (Г. Грец). Эту роль сыграет книжник из Вавилона Эзра.

"Основным условием спасения Израиля Эзра считал строгое обособление его от языческого мира. В распоряжении книжника находилась Тора, которая, вероятно, соответствовала нынешнему тексту Пятикнижия... Эзра стал фанатическим приверженцем этой священной книги. Человек железной воли, неукротимый и настойчивый, как Кальвин иди протопоп Аввакум, он замышляет совершить полный переворот в Общине. Около 428 года Эзре был вручен документ, дающий огромные права" (А. Мень).

Третья фаза (400-364).

Как и о втором имперском цикле, о третьей фазе почти нечего писать. Нет ни дат, ни событий (спокойное, сытое время). Однако есть сообщения о том, что сразу после Эзры и Нехемии, а стало быть, в третьей фазе, был создан Верховный совет, состоящий из 71 члена.

"Этот своеобразный институт, который держался до самого конца еврейского государства, был стражем закона и временами получал большое значение, был создан, без сомнения, в это время..." (Г. Грец).

Четвертая фаза (364-328).

Самым невероятным и одновременно самым основным феноменом Империи является одновременное существование достаточно деспотичной власти и высочайшей идеологии. Тот, кто не поймет, как в Империи сосуществуют невероятный взлет идеологии и жесткий прессинг власти, не поймет механизма существования Империи, механизма рождения идеологического чуда четвертой фазы.

Нам ли не знать, как во времена бесноватого Сталина писал Михаил Булгаков и другие гении спокойного поиска сокровенной истины, а во времена простоватого и буйного Хрущева творил в затворничестве Борис Пастернак.

В истории ветхозаветной империи противопоставление светской власти и духовного поиска еще сильнее. Если в первом и втором имперских циклах идеологическое чудо четвертой фазы рождалось во взаимодействии с властителями (Соломон - первый цикл, Иосия - второй цикл), то в третьем цикле идеологическое чудо идет вне связи с властью, как бы само по себе. Народ-идеолог с каждым шагом становится все самостоятельнее. В четвертом цикле при царе Ироде идеологическое чудо уже свершится как бы вопреки властителю.

Книга Руфи, Книга Иова по времени написания относятся к первой фазе третьего цикла (около 445 года). Потом идут сто лет молчания и новый творческий всплеск, подобного которому давно не знал еврейский народ.

"У хакамов редко говорится о видениях, таинственных зовах и повелениях возвещать людям волю Творца. На мистиков или провидцев хакамы вообще походили очень мало: светские люди, не связанные ни с Храмом, ни со школами Торы, они ориентировались на повседневный человеческий опыт. У них почти нигде не упоминается Моисей, их мало волнует священная история избранного народа и его мессианские чаяния. Даже само слово "Израиль" отсутствует в большинстве книг. Языческих соблазнов они больше не боятся, ибо в те дни вера Израиля стояла уже незыблемо. Это позволяло хакамам без опасения изучать литературу Востока. У них можно найти идеи, сходные со взглядами писателей Египта, Вавилона, Персии, даже прямые цитаты из книг" (A. Meнь).

Как быстро укрепил имперский цикл веру! Какое отличие от разрухи и упадка VI века! Ну а главное, как сильно напоминает Россию XIX века, смело бросившуюся во всемирный литературный и философский процесс со смелыми заимствованиями из европейской литературы.

От А. Меня не скрылась и эта историческая параллель. И о книге Иова он говорит, что "по беспощадности и силе, с какой в ней ставится вопрос о страдании, ее можно сравнить лишь с произведениями Достоевского".

Вслед за этим пишется Экклезиаст, может быть, самая известная и популярная составляющая Ветхого Завета. "Экклезиаст представляет собой род внутренней автобиографии писателя, исповедь живой души... духовный портрет одного человека" (А. Мень). Дата его написания, по мнению А. Меня, соответствует последним десятилетиям IV века, то есть в районе конца рывка, около 328 года.