Так же при Екатерине II начался исход в провинцию высшего дворянства, а при Ельцине - высшей технократии.

Дальше больше: со смертью Феофила в 843 году иконопочитание было восстановлено. Но это не была победа одной партии над другой. Из иконопочитания времен Феодора Студита было взято только поклонение иконам, реабилитированы образы и святые мощи... Организация византийского православия была целиком взята из иконоборчества. Византийское православие признало главенство императора над патриархатом, а патриархата над монашеством. Иконоборческим, а вернее, имперским, можно считать отношение к своей вере, далекое от фанатизма, но столь же далекое от веротерпимости убеждение в единственности православия как истинного христианства.

Победа иконопочитания на соборе 843 года стала победой национального духа, триумфом национального единения. "Благополучно совершившаяся и не вызвавшая внутренних потрясений церковная реформа 842-843 годов до такой степени соответствовала желаниям большинства населения империи и так горячо была поддержана самым влиятельным и популярным сословием - монашествующим духовенством, что она скоро сделалась предметом монастырской и народной легенды и в разукрашенном фантазией виде вошла в жизнеописания деятелей и героев, имевших отношение к этому важному перевороту" (Ф. Успенский).

Восстановление иконопочитания стало одним из крупнейших праздников православной церкви, а 11 марта - днем восстановления её единства. Учрежден был обряд анафематствования всех ересей... "Во время этого праздника император с патриархом торжественно вступали в храм святой Софии, как бы символизируя единство государства и церкви" (С. Сказкин).

В церкви, как в важнейшем государственном ведомстве, была установлена строжайшая иерархия (собор 861 года). Правила требовали строжайшего подчинения митрополитов и епископов патриарху, монастыри были поставлены под контроль епископов, монахам запрещалось покидать свои обители, в противном случае их следовало водворять на место. Монашество - этот выбор души человека - окончательно превратилось в государственную должность с определенными обязанностями и правами.

Огромные исторические последствия имела миссионерская деятельность. Собственно, один из главных способов поиска империи состоит в поисках всемирных последствий имперских циклов. Нет ни одной империи, след которой не тянулся бы по всей истории. "Миссионерская деятельность Кирилла и Мефодия совпадает с годами царствования Михаила и первого патриаршества Фотия (857-867)... Просветители славян Кирилл и Мефодий были ближайшими учениками и приверженцами патриарха Фотия, они играют первую и выдающуюся роль во всех важнейших миссиях его времени. По воле царя и патриарха, отправляясь в языческие страны с культурной и христианской миссией, они исполняли возложенное на них политическое и церковное дело и были орудиями апостольской миссии вселенского патриархата" (Ф. Успенский).

За это время Византия крестила Болгарию, святыми братьями была создана славянская азбука (кириллица), начался перевод священных книг на языки крещеных народов и их соседей-язычников. Разве это не идеологическое чудо? "Избрание и отправление на проповедь Кирилла и Мефодия и разрешение вопроса о применении славянского языка к богослужению и переводу святых книг составляет вечную заслугу Фотия. Он дал, таким образом, толчок развитию народного языка славян, благодаря которому они несокрушимы" (Ф. Успенский).

Не будем забывать, что ровно через 48 лет после окончания второго византийского имперского цикла начался первый русский имперский цикл, породивший то мощнейшее всемирное государство, в котором мы живем. В каком-то смысле мы все последствие чуда, совершенного Михаилом, Фотием, Кириллом и Мефодием...

Еще одна грань идеологического чуда - расцвет искусства. Не надо быть провидцем, чтобы представить, как снятие запретов и объединение противостоящих идей привело к взрыву художественного вдохновения. Достаточно вспомнить об эффекте слияния религиозного и светского искусства. "Иконоборческое движение послужило стимулом к новому взлету изобразительного искусства и архитектуры Византии.. Питаемые политической доктриной божественности императорской власти и избранности Византийской империи возродились с невиданной силой традиции римского триумфального монументализма. В ту эпоху императорские дворцы и общественные здания украсились декоративными мозаиками и фресками, прославлявшими победы императоров над варварами, развлечения василевсов, их пиры и охоты, ристания на ипподроме. В правление императора-иконоборца Феофила (829-842) в Константинополе широко развернулось строительство на территории Большого дворца, расположенного на берегу Золотого Рога. В короткий срок был создан целый комплекс великолепных зданий, среди которых выделялся причудливой архитектурой тронный зал... Но самой удивительной достопримечательностью нового дворцового ансамбля был зал Мистерион, обладавший необычной акустикой, - все, что в нем говорилось тихо в одном углу, отчетливо было слышно в другом. Это акустическое чудо достигалось при помощи особых механических приспособлений, сохранявшихся в тайне. Возможно, в его создании участвовал знаменитый ученый Лев Математик, украсивший другой тронный зал - Магнавру - различными механическими диковинками" (З. Удальцова). К "диковинкам" относились золотое дерево с грифонами и львами, золотой орган, золотой трон императора. Постройки царя Феофила "имеют совершенно исключительное значение как в истории искусств, так и в культурном отношении", они служили "предметом удивления для современников и иностранцев, посещавших Константинополь в Х и XI веках" (Ф. Успенский).

Говоря о втором византийском имперском цикле, необходимо напомнить, что духовное, религиозное развитие никак не ограничивало иные сферы национального любопытства. Так, например, в высшей Магнаврской школе "математических наук" под руководством Льва Математика обучали философии, грамматике, геометрии, астрономии... а вот богословия среди её предметов не было. Можно вспомнить и более центральные имена, и тут мы не увидим чрезмерной религиозности. Феофил до тонкости знал латинский и греческий языки, астрономию, естественную историю, занимался рисованием, сочинял музыку.

На этом, пожалуй, остановимся и подведем некоторые итоги.

Вновь мы пронеслись сквозь полтора столетия в жизни отдельного государства. Вновь мы увидели череду времен, никак не напоминающую череду времен года. За зимой первой фазы следовала осень второй, лето третьей и, наконец, весна четвертой фазы. Задача, поставленная в данной работе, выполнена, несомненна не только последовательность фаз, но и даты их прохождения. Однако совершенно отвлечься от общемирового масштаба, забыть о том, что было и что будет, невозможно. Хотя бы несколько слов о смысле всего 144-летия все же необходимо сказать.