— А я буду видеть после вашего «не вижу» или совсем ослепну?

— Я на раненых в лазарете руку хорошо набил. А там не то что зрение, а сломанные позвоночники восстанавливать приходилось. Выйдем-ка в соседнюю комнату. Мне Дар раскрыть нужно, а у Фарша сердце слабое.

— Циля! — воскликнул Берлиоз. — Если будет говорить, шо надо раздеться, то не ведись! Глаза от жопы далеко находятся!

— Деда! Не портите мне малину! — возмутилась Циля и сама потащила меня в соседнюю комнату.

Как и ожидал, легко восстановил хрусталики девушки. Она проморгалась несколько раз, а потом, по привычке близоруко щурясь, оглядела помещение.

— Котяра… Какое всё яркое… — восхищённо прошептала Циля. — Так даже в очках не было… Это надолго?

— Навсегда, — улыбнулся я.

— Очуметь! И шо я вам должна за такое?

— Радовать деда и быть счастливой. Нормальная плата?

— Таки я вас всё-таки поцелую! — воскликнула она и бросилась мне на шею.

После прилива благодарной нежности истинная внучка своего деда внезапно получила новый прилив — деловой.

— Максим, с твоими талантами можно открыть очень интересную фирму. Будем исправлять не только зрение, но и остальные части тела. Кому что убрать, кому что прибавить… Прибыль гарантирована! Богатые дамы повалят толпами! Я, конечно, генеральный директор, который отвечает за всё, ну а ты всего лишь помогаешь бедняжкам стать за приличную сумму денег немного счастливее. Гешефт делим пополам.

— Вообще-то я граф.

— Хорошо. Тогда тебе шестьдесят процентов.

— Это к тому, что подобные предприятия меня не интересуют.

— Поняла. Графьям деньги не нужны. Но когда обнищаешь с таким подходом к делу, то знаешь, где меня искать.

Новое зрение Цили вызвало у Берлиоза восторг, выразив который… он предложил мне открыть собственное дело, где сам будет всего лишь директором за мизерные пятьдесят процентов от прибыли.

— Есть предложение получше, — отсмеявшись, сказал я. — Бери свою внучку в заместители и начинайте вместе налаживать торговые пути до Перми. Уверен, что с такой помощницей ты не пропадёшь! Заодно и жениха ей найдёшь достойного. Девочка-то совсем созрела.

— Всё хорошо будет, — серьёзно сказал старик. — Я верю и в нас, и в тебя. Мы теперь не просто знакомые, а Рубежами повязанные… Ну и прекрасными глазами Цили, конечно.

Наш отъезд из Чердыни происходил буднично и немного суетливо. Мы всей группой, а также с Маргаритой и курсантами должны погрузиться на технику полковника Воронина, чтобы доехать с ними до Перми. Дальше уже транспортными самолётами в Петербург. Шеллер и Будда пока остаются здесь, чтобы привести в порядок все армейско-чистильщиковые дела. А уж потом, сдав пост, присоединиться к нам в столице.

Попрощались со всеми сослуживцами. Поварихи из столовой со слезами на глазах обнимали грустного Такса, пихая ему какие-то вкусно пахнущие свёрточки. От них он, естественно, не отказывался.

Наконец выехали за ворота. И вот тут я удивился, как же, оказывается, много людей живёт в с виду пустующей Чердыни. Кажется, нас вышел провожать весь город! Жители стояли и аплодировали колонне, покидающей бывший Рубеж. Комок в горле от эмоций и захотелось остаться здесь навсегда. Тут уже нет чужих, только свои. Правильно сказал мудрый Берлиоз: Рубежами повязанные!

Когда-нибудь, если выживу, я вернусь сюда обязательно. Не с оружием в руках, а просто человеком, стремящимся отдохнуть от городской суеты и посидеть в хорошей компании с милыми людьми.

Когда-нибудь…

Ну а пока: прощай, Чердынь!

Впервые за всё время моей службы на Рубежах дорога до Перми прошла без единого выстрела. Даже как-то тревожно, что ни одна Тварь не появилась на горизонте. Понимаю, что их тут практически не осталось, но у всех опытных бойцов такая тишина обычно ассоциируется с будущими большими неприятностями.

В Перми нам даже не дали как следует размять ноги, всех погрузили на транспортники. По прилёте в столицу я думал, что, как и в прошлый раз, сразу повезут в Штаб и начнут там мурыжить. Или, что ещё хуже, прямиком в императорский дворец для серьёзных бесед и изучения новых способностей.

Со штабом угадал, но не очень сильно. Доставили всех без разбора на армейских и Чистильщиков, заставили расписаться о прибытии, сдать анализы и… Всё!

— Что нам теперь делать? — растерянно спросил я у Аксакала.