– Заметки по философии? – с улыбкой я прочитал название, выведенное зеленым маркером.

– Да, я интересовалась когда-то, – она подошла, обнаженная, и обняла меня сзади.

– Можно открыть?

– Конечно.

Я заглянул внутрь тетради.

– А что за «парадокс лжеца»? – прочитал первую попавшуюся главу.

– Ох, Дима, зря ты это затеял, сейчас я начну умничать, и меня будет не остановить, – кокетливо подскочила ко мне Маша. – Это очень древний логический парадокс. Вот смотри. Я произношу очень простую фразу: «я лгу».

– И что же дальше?

– И всё, парадокс свершился! Если фраза, которую я произнесла, правдивая, это значит, что я всегда говорю ложь, что автоматически свидетельствует о том, что моя фраза лжива и я солгала, что лгу. То есть я говорю правду! Но это противоречит исходным предпосылкам о том, что утверждение «я лгу» верно. Если же исходить из предположения, что фраза не истинна, то мы вернемся к тому же противоречию. Получается, что ложь и правда тесно переплетены, и одно порождает другое.

– Получается, нос Пиноккио должен одновременно расти и уменьшаться?

– Да-да! – Маша захлопала в ладони. – Ты очень верно подметил!

Наблюдая за девушкой, я уже тогда задумался о том, что очень часто большой ум и одиночество идут рука об руку, но, конечно же, предпочел промолчать.

– А это? – спросил я, указывая на отдельно стоящую книгу в стороне.

– Этот труд посвящен реальной истории известных европейских сказок.

– А разве есть какие-то другие версии?

– Конечно, – с энтузиазмом, не знающим границ, она подхватила книгу, – и поверь, то, что ты читал в детстве, это очень облагороженная история. Например, ты помнишь Сказку о спящей красавице?

– Конечно, кое-кто именно этим вчера и занимался, – с огнем в глазах я намекнул, как прошлым вечером, дождавшись, когда Маша уснет, я забрался под одеяло и начал осыпать ее тело поцелуями.

Пробуждение от возбуждения – мое личное изобретение, чем я немало гордился.

– Я не об этом, дурачок! – она махнула рукой. – Вспомни: красавица укололась о веретено, после чего впала в вечный сон до тех пор, пока ее не поцеловал прекрасный принц. Знаешь, что было в старом оригинале? Много лет спустя после укола мимо домика, где спала красавица, проезжал король. Заглянув в дом, он сразу смекнул, какую выгоду можно извлечь из столь пикантной ситуации, и изнасиловал спящую бедняжку.

– Ты шутишь?

– Уверяю тебя, это правда. Как водится в таких ситуациях, девочка забеременела и, более того, родила прямо во сне. Кстати, разбудили ее именно дети, искавшие грудь.

– Какой ужас! Похоже, в средневековье процветал такой же разврат, как и сейчас?

– Я тебе еще не такое расскажу, – с жаром она принялась пересказывать мне знакомые с детства истории на новый лад.

Слушая философские речи голой Марии, я понимал, насколько нелепо и в то же время прекрасно выглядят наши отношения. Понемногу я начинал влюбляться.

Тайные встречи с Машей продолжались еще довольно долго. Как ни странно, неловкость между нами исчезла довольно быстро, каждый был искренен и не строил иллюзий. Искусству любви я обучался гораздо быстрее, что предметам в колледже. Я учился чувствовать Машу, подстраиваться под ее дыхание и настроение, был изобретателен и каждый раз предлагал иной угол обзора. Однажды, после очередного нежного секса, я подошел к уже знакомым книжным полкам. Там стояли книги по живописи, музыке, а еще много поэзии, классика, Библия.

– Маша, почему здесь так много Достоевского? Разве из его книг не сочится та самая беспросветная хтонь, которую ты так боишься? – спросил я, еще не доросший до подобной литературы.

Вместо ответа она молча встала и, обнаженная, взяла в руки том «Братьев Карамазовых», открыла заранее помеченную – видимо, любимую – страницу и начала цитировать:

– Что уму представляется позором, то сердцу – сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, – знал ли эту тайну или нет? Ужасно то, что красота еще не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол борется с Богом, а поле битвы – сердца людей.

Моя муза закончила читать и с вызовом посмотрела на меня:

– Разве это не гениально? Красота обладает созидательной силой, только если она служит добру, понимаешь? Достоевский вовсе не депрессивен, он учит нас жить, очищаться, духовно расти и делать правильный выбор.

– И какой выбор сделала ты? Исправили ли эти книги твою жизнь? – выпалил я. – Почему ты ничему не научилась из них и по-прежнему позволяешь себе оставаться несчастной? – я говорил искренне, желая Марии добра; уже не один месяц мое сердце сжималось, понимая, что ей не место здесь, не место даже рядом со мной.