Шрифт:
Страх одиночества заставил меня закрыться. Я умела слушать и слышать, но вот говорить у меня не получалось. И что там, на душе у меня, знала только я сама. Я решила, что лучше не сближаться ни с кем, чтобы не чувствовать потом свое одиночество слишком остро. Поэтому у меня были сложности в отношениях с противоположным полом. Я словно специально влюблялась только в тех, кто не отвечал на мои чувства. Безответная любовь давала защиту и безопасность, так как свои чувства ты направляешь только внутрь себя, и тебя никто не обидит и не бросит.
Но это было после. Начиналось всё со счастливого одинокого детства.
Постепенно я стала видеть большие плюсы в своем одиночестве. Оно защищало меня и мой внутренний мир, оно дало мне время раскрыться и узнать саму себя. И затем, постепенно, я стала открываться миру. И – о, чудо! – я осознала, что я не одна в этом мире! Все люди в той или иной степени одиноки внутри, и это нормально. Не стоит закапываться в своё одиночество с головой, но небольшое время на разговор с самим собой имеет действительно терапевтическое значение.
Я долгое время верила в истинность фразы «мы приходим в этот мир одни, и уходим одни». Но ведь это не так! Я пришла в этот мир благодаря своей маме, непосредственно из которой я и появилась, и рядом со мной были акушерки и врач, которые помогли мне в самые первые минуты моей жизни. На самом деле я никогда не была одна. Всегда есть люди в том или ином проявлении – физически находящиеся рядом с тобой, или образы и воспоминания в твоем воображении. Главное, не забывать об этом. Ты не один. Я не одна.
Страх 2.
Собаки
Большая лохматая собака вырвалась на свободу. Она радостно бежала, не разбирая пути, лапы утопали в сугробах. Собака тащила за собой санки, но пассажир только кричал и плакал, совсем не участвуя в управлении поездкой. Собака не убежала далеко – веревки запутались, санки влетели в столб и ребенок, всё также плача и крича, вывалился в сугроб.
Я не хотела кататься с самого начала и сказала об этом, но меня никто не услышал. «Это весело!» «Сейчас мы запряжем Дика, вот увидишь, как весело!». Веселье быстро закончилось падением, больше на санках я не каталась. Мне было около 5 лет, и Дика я боялась уже тогда, когда этот молодой лохматый пес периодически лаял на меня и бросался вперед (это я сейчас понимаю, что он просто хотел со мной поиграть, но тогда мне казалось, что он хочет меня съесть).
Дик периодически срывался с цепи и убегал, и я не показывала носа на улицу, пока его не поймают и не посадят на цепь обратно. А еще был Рэкс. Он тоже лаял и прыгал, и его я тоже боялась, а еще он был слепым, отчего моё сердце сжималось от жалости к нему. У меня возникало желание подойти и погладить его, подарить немного ласки, но не могла пересилить свой страх.
Мы жили в двухквартирном доме, и однажды, когда я шла из одного дома в другой, Рэкс подскочил ко мне с веселым лаем и радостно прыгнул, вытянув передние лапы и пытаясь меня облизать. Я закричала так сильно, что меня услышали в доме. Отец выскочил на улицу необутый и отшвырнул Рэкса. Потом он поймал собаку и приволок поближе, держа за пасть. Он сказал, что убьет его, если я захочу, и я отрицательно качала головой. Я жутко перепугалась, но, конечно же, не хотела, чтобы слепую собаку за это убили. Тогда отец привязал Рэкса покрепче, и больше таких ситуаций не повторялось.
Из-за постоянного чувства одиночества, я жила в уверенности, что меня хотят обидеть, ожидала чего-то неприятного в свой адрес, и часто говорила, и действовала так, как считается нормальным, а не потому, что действительно хотела чего-то. Я чувствовала себя человеком, которого не примут таким, какой он есть. Часть этих страхов перенеслась и на собак, я им попросту не доверяла.
В моей жизни были и хорошие примеры. Шарик, маленькая пятнистая дворняга, был очень преданным и смешным псом. Он всегда подходил, чтобы его погладили, а затем деловито уходил «по делам». Мы не сажали его на цепь, он не беспокоил людей за пределами дома, не пугал их лаем, разве что бегал за детьми на велосипедах, но всегда проигрывал эту гонку. Иногда мы разрешали ему заходить к нам в дом, и он никогда не пакостил там, скромно лежал на коврике в тепле. А еще он ходил с дедом в школу в его рабочие сторожевые смены.
Шарик прожил у нас десять лет, отдав нам все свои лучшие собачьи годы. Он часто бегал вместе с другими собаками по деревне, но не пропадал больше чем на день. Однажды его не было слишком долго. И через три дня мы нам сказали, что похожая собака лежит в кювете у центральной дороги. Кажется, его сбила машина, или же он ушел туда умирать от старости, я плохо помню. Хорошие собаки убегают умирать вдалеке от хозяина.
Потом мы завели Пушка, смешного толстого щеночка, но он оказался слабым и умер через пару месяцев. Потом нам предложили взять Мирку, маленькую черную собачку. Она жила у нас дома, даже стала спать вместе с мамой на кровати. Летом она часто проводила время на улице и бегала по окрестностям. И в один такой летний день её не стало, машина просто её переехала. Мы много плакали и переживали, особенно мама. И еще с тех пор я недолюбливаю нашу сноху, которая, узнав причину моих слез, думала что утешит меня словами «было бы из-за чего плакать, это всего лишь собака». Может быть, для кого-то собаки – обычные животные, но для меня эти собаки стали необыкновенными живыми существами, которые показывают нам, какой прекрасной может быть безусловная любовь.
Мама сказала, что больше собак брать мы не будем. Но папа так не считал. Он работал дальнобойщиком, и у них на базе часто бегали разные бездомные собаки. И вот, когда там появились щенки, он привез одного из них к нам домой. Это была девочка, Боня. У нас с ней была особая связь, ведь я спасла её от нашей кошки, закрыв своей рукой от бессовестного нападения (на моей руке остался шрам от кошачьей царапины). Папа сказал, что выбрал Боню, потому что она показалась слабой и беспомощной по сравнению со второй собачкой, которая была более шустрой и быстрой. Но через какое-то время он узнал, что та шустрая собачка заболела и умерла. Он до сих пор помнит эту историю, и до сих пор чувствует вину за то, в чем не виноват.
Конец ознакомительного фрагмента.