Я не останавливаюсь.

Поднимаюсь выше, чтобы отметить, как расширяются ноздри Яна.

Бах-бах-бах-бах-бах… Дико ускоряется обезумевшая мышца.

В упор не слушая разум, совершаю подъем еще дальше.

И вот… Снова смотрю Нечаеву в глаза. Что-то подрывает черную гладь. Что-то очень-очень страшное и вместе с тем завораживающее.

Кабина дергается. Я с шумным вздохом опускаю взгляд. Ян отворачивается и незамедлительно покидает лифт, следуя за толпой.

– Держи, – с усмешкой возвращает мне кружку Шатохин.

Смотрю на него, перекладывая всю имеющуюся в душе злость.

– Юния, да? – прищуривается, делая вид, что только вспомнил мое имя. – Прости. Не удержался. Ты прям напрашивалась на разъеб. Я подумал: лучше я, чем он. Я не сильно обожгу.

Знать не знаю, что Шатохин подразумевает. И знать не хочу!

Что это вообще, мать вашу, было?!

Нет, нет… Я точно не желаю понимать!

Шагаю мимо Тохи, сердито швыряю кружку в первую попавшуюся урну и направляюсь в сторону своего отдела. Как ни борюсь с собой, падаю в прошлое, которое так стараюсь забыть.

– Да не бойся, – посмеиваясь, Ян обхватывает своей большой и крепкой рукой мои плечи. Сжимая их, не позволяет отстраниться. У меня в благоговении сердце замирает, когда я соизмеряю наши силы и ощущаю его отличительное превосходство. Стоим посреди стадиона. Вокруг так много людей. Мы говорим друг другу, что друзья, но я чувствую себя так, словно полностью ему принадлежу. И шепот, которым Ян проникает в душу, это восприятие только усиливает: – Тебя никто не обидит, клянусь. Я же с тобой. Твой. Давай покажем уродам-баскетболистам, что футбол – это им не в полете в тапки срать, – последнее кричит для всех присутствующих.

– Ты что?.. – пугаясь, жмусь к нему и невольно касаюсь губами уха.

Была бы чуть выше, точно бы дотянулась.

Этот контакт вызывает дрожь. И не только у меня. У Яна тоже.

– Спокуха, зай.

Парни тем временем один за другим оглядываются и начинают гоготать.

– Нечай! Сука, сколько лет, сколько зим… – протягивает со смехом Тоха. – Твоя гребаная самооценка снова без таблеток?

– Моя гребаная самооценка так вымахала, что вы будете сосать у меня стоя.

– Сука… – толкает Шатохин со свистом. – Ну держись!

Шандарахнув дверью кабинета, выныриваю из этого проклятого омута. Но сердце продолжает греметь.

В попытке скорее отвлечься, включаю компьютер и принимаюсь за работу до начала трудового дня. Как подумаю, что Нечаев где-то на нашем этаже, поджилки трясутся совсем как раньше, когда боялась его. Это так злит, что я даже дышу рывками.

Вот было же чудесно, когда не виделись с ним!

Я уже решила, что мне здесь нравится. Что я со всем справляюсь. Что плевать мне, чью фамилию набирать под своей в конце каждого документа.

Лилечка – золото. А я просто… Просто ревнивая стерва.

Надо быть добрее с этой девочкой. Ведь она буфер между мной и Нечаевым. Благодаря ей не приходится бегать к нему на поклоны. Она принимала у меня даже те документы, по которым следовало отчитываться перед руководителем лично.

Все утро усиленно стучу по клавишам.

– Ты сегодня на энергетиках? – посмеивается Алла.

Марина-Арина раздраженно косятся.

У меня самой пару часов спустя аж пальцы горят. А еще болит от непрерывного сидения задница. Заставляю себя подняться, чтобы разогнуть затекшую спину.

– Схожу на кухню за кофе, – выдыхаю, чувствуя, как тело, наконец, покидает напряжение. – Тебе принести? – спрашиваю у Аллы.

– Да, давай, – улыбается, чем сразу же вызывает у меня ответную реакцию. – И шоколадное печенье, пожалуйста. У меня ПМС. Все бесит. И жрать охота непрерывно.

– Никогда бы не сказала, что тебя что-то бесит, – удивляюсь я.

– Это издержки воспитания.

– Хм… Как знакомо, – протягиваю я задумчиво. – Твой Борька ведь адекватный мужик, правда?

– Думаю, да, – смеется Алла.

– А пойдем тогда сегодня танцевать?

– Танцевать? И куда же?

– Неважно – куда. Важно – с кем.

– И с кем же?

– С моим девчачьим клубом «Сукэбан».

Аллочка смеется.

– Как звучит-то, Юния Алексеевна!

– Да-да, – премило киваю. – Пойдешь?