Не знаю, зачем я об этом думаю, когда понимаю, что нарисовалась проблема посерьезнее.

– Что ты?.. Что ты?.. Я-я-ян… – толкаю, задыхаясь.

Даже произнести это вслух не могу.

Мне стыдно, что я такая глупая… Что не думала о том, что Нечаев без презерватива… Что не поняла, когда он кончил в меня без защиты… Что лежу сейчас совершенно голая перед ним… Что из меня на его глазах течет… Господи, мне так стыдно!

Хуже ситуацию просто невозможно вообразить!

Но так я думаю лишь до того, как Ян грубо раздвигает мне ноги и, уставившись в промежность, ошарашенно сипит:

– Что это за пизда?

Новая волна шока подобна ушату ледяной воды. Перезагрузка. Затяжной звон в ушах. Беспорядок в мыслях. Дробная пульсация в ушах.

Пока я соображаю, что так возмутило Нечаева, он проходится пальцами по внутренней стороне моих бедер.

– Я спросил, че за хуйня, Ю?

«Шрамы!» – допираю, захлебываясь ужасом.

Как я могла забыть о них? Как могла настолько потерять голову?

Нечаевская сперма и проблемы, которые она способна породить, резко уходят на второй план. Дернувшись, пытаюсь сдвинуть ноги. Но Ян ловит мои руки, вбивается между бедер, вдавливает в столешницу… Смертельной хваткой вцепляется и, в конце концов, обездвиживает.

– Откуда эти порезы? – протягивает с угрозой, доводящей мой разум до исступления.

И смотрит… Так устрашающе он на меня еще не смотрел.

Я готова сказать все, что угодно, только бы уйти от темы!

– От прошлого любовника осталось…

Ну… Не так уж мы и далеки от истины.

– Тебе нравится такая хуйня?

Разочарование, которое я вижу в его глазах… Оно такое поражающее, что я натуральным образом давлюсь этой горечью. Закашливаюсь. Подняться Ян не дает. Пока восстанавливаю дыхание, лицо мокрым от слез становится.

– Тебе нравится, когда тебе причиняют боль? – высекает Ян Титан, не скрывая гнева.

Я малодушно пожимаю плечами.

Просто не знаю, что ответить, чтобы не спровоцировать новые вопросы.

– Там есть свежие порезы, – замечает Нечаев совсем мрачно. Меня от одного его взгляда подбрасывает и начинает яростно колотить. Быстро увожу взгляд. – Когда ты с ним была? Когда, Ю?! – впиваясь пальцами в подбородок, сдавливает с такой силой, что у меня натуральным образом перекашивается лицо. – Когда?!

Я всхлипываю.

Слез нет. Им не пролиться, когда я испытываю такое нервное напряжение. Но звуки выходят странные.

– Я, блядь, тебя спрашиваю?! Когда ты с ним была?

– Я не помню!!! – горланю до хрипоты.

Что еще я могу ответить?!

От мысли, что он узнает правду, прихожу в ужас.

– Не помнишь, блядь?! – рявкает Ян.

Какие чувства переполняют этот крик – понять невозможно.

Я с трудом борюсь с истерикой.

Только бы не заплакать. Только бы не заплакать. Только бы не заплакать!

– Ты что-то принимаешь? Что?! На наркоте сидишь?

– Нет!!!

Этот вопль через злость выплескивает обиду и боль.

Как он может так думать?! Я что, похожа на наркоманку? Почему он постоянно втаптывает меня в грязь? Как смеет так плохо думать обо мне?

– Признавайся, Ю, – давит с той же яростью. – Я все равно выясню.

– Ч-что… Что ты выяснишь? – этим дрожащим криком едва сама себя не сдаю. Нечаев, уловив мой страх, прищуривается. Въедается в меня взглядом, который нереально сложно выдерживать. Если бы не сжимал подбородок, я бы точно отвернулась… – Ничего я не принимаю! – нахожу в себе силы заверить.

– Я проверю, Ю! И если я… – задыхаясь гневом, не сразу заканчивает предложение. – Если я узнаю, что ты увлекаешься какой-то наркотической хуетой, ты на своей гребаной заднице месяц сидеть не сможешь!

Верю ли я? Несомненно.

Страшно ли мне? Адски.

– Хорошо… Хорошо… – выдыхаю, якобы спокойно принимая любые его угрозы. – Как скажешь…

Отмечаю то, с каким трудом он переводит дыхание. Пробирает это волнение. До глубины души пронизывает.

Неужели и правда беспокоится обо мне? Какая ему разница, что со мной будет?

Смотрю на губы Яна лишь потому, что те сейчас, выпуская его сбившееся дыхание и отрывисто втягивая новые порции кислорода, заметно дрожат.

Невольно облизываю свои губы.

Понимаю, что нужно бежать. Бежать немедленно.

Но понимаю и то, что… Даже если вдруг отпустит сейчас, не уйду.

А Нечаев, к счастью, не отпускает. Не дает мне права выбора. Спасая меня от гребаного стыда и чертовых угрызений совести, набрасывается на мой рот.

Целуя, Ян меня наказывает.

Всегда слишком остро чувствую его эмоции. И сейчас… Мое сердце разрывается от сумасшедшей бури, которую оно вынуждено от него проводить.