— Зенки-то раскрой, идиот! — прошептал Мякин и, улыбнувшись, решительно встал с постели.

В понедельник супруга хлопотала на кухне.

— Встал… Доброе утро, — произнесла она немного настороженно. — Чемодан я тебе уже собрала, — и, улыбнувшись, добавила: — Мойся, завтрак уже готов.

— Я сейчас, — дружелюбно ответил Мякин и направился в ванную.

— Ну вот, товарищ Мякин, вас ждёт заслуженный отдых! — сказал он сам себе, глядя в зеркало, и добавил: — Лицо-то у вас, Мякин, уже немолодое, и глаза потускнели — огоньков и искорок нетути.

Он выдавил малую толику пасты на зубную щётку и занялся чисткой зубов. При этом, как обычно, попытался погудеть какую-нибудь любимую мелодию, но мелодия не складывалась. Он снова вспомнил позавчерашний сон и подумал:

«Интересно: как конторские меня называют за глаза? Ну не идиотом же!»

Белая паста заполнила весь рот.

«Может быть…» — подумал он, но, ничего не придумав, стал вспоминать, как конторские называют за глаза друг друга.

«Раису худая женщина иногда называет Цыцей, — подумал он. — Цыца — совсем неплохое имя». А худую Рая как-то раз при нём назвала: «Наша дощечка».

«“Дощечка” — это совсем уж обидно», — решил Мякин и занялся бритьём.

Бриться, в отличие от остальных утренних дел, Мякин любил. Эта процедура требовала аккуратности и имела особенное свойство — результат работы был налицо.

— Мякиша, завтрак стынет! — услышал он голос супруги.

Мякин угукнул в ответ и остальные дела закончил довольно быстро.

— А где пацаны? — спросил он, усаживаясь за стол.

— Уже в школе, — ответила она. — Сегодня у них там что-то раннее. Экскурсия какая-то.

— Экскурсия… — повторил Мякин, помешивая кашу в тарелке. — Экскурсия — это хорошо. Мы-то с тобой давно на экскурсии не были.

— Да, — немного грустно ответила супруга и добавила: — Вот отдохнёшь, и после санатория можно куда-нибудь пойти.

Мякин попробовал кашу и ответил:

— Да, может быть, — а про себя подумал: «Забросил я их совсем. Менять надо всё. Менять…»

— Я заказала тебе такси, — услышал он голос супруги. — Так будет удобнее, да и чемодан немаленький.

— Спасибо, — ответил Мякин, заканчивая завтрак.

Через полчаса машина перемещала несколько расслабленное после волнения тело Мякина и его поклажу в виде большого чемодана на колёсиках в сторону санатория. Мякин аккуратно и незаметно наблюдал за таксистом с несколько угрюмым лицом. Таксист ему не понравился, потому что на мякинское, как казалось самому Мякину, радушное приветствие последовал невнятный ответ типа: «Здрасте». А ещё Мякина насторожило то обстоятельство, что такси двигалось не через центр города, где, как считал Мякин, дорога к санаторию была короче, а по окружной трассе. Мякин хотел было спросить водителя: «Почему не через центр?», но, немного подумав, не стал этого делать, полагая, что его дело — сидеть тихо и не мешать водителю рулить.

По окружной трассе машины с приличной скоростью мчались вперёд. Некоторые обгоняли мякинское такси, а некоторые шли с той же скоростью. Постепенно мякинское беспокойство сменилось утренней лёгкой дремотой. Он машинально смотрел вперёд, иногда закрывая глаза, и на какие-то несколько секунд проваливался в сон. Сны ему снились короткие — он даже не мог отличить их от обычных мыслей, которые лениво появлялись и исчезали в дремотной голове.

Он подумал о супруге, которая собрала ему чемодан, проводила его до самой машины, поправила воротник на шубе, когда он садился на заднее сиденье. Её кротость ему уже давно была привычна, а когда-то, по молодости, супружница была моторной и весьма энергичной. Это она женила Мякина на себе, а он даже не сопротивлялся. Чему уж тут сопротивляться, если молодая, энергичная девушка так активно заботится о тебе, — и перспектива спокойной, безмятежной семейной жизни явно вырисовывалась перед ним.

Машина свернула вправо и ушла с трассы на небольшое шоссе, уходящее вглубь лесного массива. Высокие заснеженные ели замелькали вдоль дороги. Мякину пришла в голову сумасшедшая мысль:

«Вот водила завезёт в чащу и — стук по голове, и ограбит. Тук — и нет меня».

— Тук — и нет меня, — повторил он вслух.

Таксист, не отрывая взгляда от дороги, спросил:

— Отдыхать?

Мякин, услышав чужой голос, вернулся в действительность и односложно ответил:

— Да.

Ему совсем не хотелось развивать эту мысль об отдыхе, но водитель, видимо, вырвавшись с загруженной трассы на пустую дорогу, жаждал общения.

— В санаторий. Это хорошо. Я вот не был в таком заведении уж лет десять.

К неудовольствию Мякина, эта фраза таксиста явно приглашала к продолжению разговора. Мякин долго размышлял, как ответить. Сказать, что он впервые будет отдыхать в таком заведении, ему показалось как-то несолидно для его возраста. Соврать, что это его не первая поездка в санаторий, тоже было неудобно, и он пробурчал что-то неопределённое:

— Отдыхать хорошо, даже зимой.

— Зимой даже лучше: народу меньше, — сразу же согласился таксист. — А там у вас тем более. Заведение шикарное.