Мартин послал оттиск и Максу Готлибу, в Мак-Герковский Институт Биологии.

Готлиб ему написал своим убористым, паутинным почерком:

— Я всей душой полюблю Нью-Йорк, — сказала Леора.

Дом Мак-Герка. Отвесная стена, тридцать голых этажей стекла и камня, где-то на узком треугольнике, откуда Нью-Йорк правит четвертью мира.

Первое знакомство с Нью-Йорком не ошеломило Мартина; после года в чикагской «Петле» [66] Манхэттен показался лениво-спокойным. Но, увидев с надземной железной дороги небоскреб Вулворта, он пришел в неистовый восторг. Архитектура до сих пор для Мартина не существовала; здания были для него ящиками побольше или поменьше, содержащими одни более, другие менее интересные предметы. Самое горячее, что ему случалось сказать насчет архитектуры, было: «Вот славный домик с верандой, недурно бы в нем пожить». Теперь же он думал: «Хорошо бы видеть эту башню изо дня в день… видеть, как проносятся за нею облака и ветры и всякая штуковина… Какое-то чувствуешь удовлетворение».

Он шел по Сидер-стрит в грохоте грузовиков, кичащихся товарами со всего света; пройдя в бронзовые двери Дома Мак-Герка, пошел по коридору с ярко-терракотовыми стенами; на фресках толпились перуанские индейцы, пираты пенили Вест-Индские моря, поезда везли под охраной золото, высилась твердыня Картахены. В том конце коридора, что выходил на Сидер-стрит (один этот коридор — особая частная улица в целый квартал длиною), помещался Андо-Антильский банк (председателем правления — Росе Мак-Герк), в раззолоченном святилище которого рыжие янки-экспортеры переводили чеки на Кито и счетоводы без передышки лаяли по-испански на грузных женщин. У того конца, что выходил на Либерти-стрит, вывеска гласила: «Пассажирская контора пароходства Мак-Герка. Рейсы в Вест-Индию и Южную Америку еженедельно».

Рожденный среди прерий, никогда надолго не отрывавшийся от вида кукурузных полей, Мартин сразу перенесся в экзотические страны, к необыкновенным приключениям.

На одном из лифтов за бронзовой решеткой значилось: «Экспресс в Институт-Мак-Герка». Мартин гордо вошел, чувствуя себя уже членом этого союза праведников. Кабинка быстро летела вверх, и перед глазами Мартина только мелькали на полсекунды матовые стеклянные двери с наименованиями рудничных компаний, лесопромышленных компаний, центрально-американских железнодорожных компаний.

Институт Мак-Герка, может быть единственный среди всех научно-исследовательских институтов мира, помещается в одном здании с деловыми конторами. Он занимает двадцать девятый и тридцатый этаж Дома Мак-Герка, а крыша дома отведена под виварий института и под кафельные дорожки, по которым (над миром стенографисток, и счетоводов, и серьезных джентльменов, жаждущих продать аргентинским богатеям самые лучшие костюмы), разгуливают ученые, восторженно грезя осмосом в Spirogyra [67] .

Позже Мартин заметил, что приемная института была меньше, но еще холодней и учтивей — с белой своей панелью и стульями «чиппендел», — чем приемная клиники Раунсфилда; но в этот день он не замечал комнаты, не слышал резкого стаккато секретарши, сознавая только одно: сейчас он увидит Макса Готлиба, впервые за пять лет.

Жадно раскрыв глаза, он остановился в дверях лаборатории.

У Готлиба были те же смуглые втянутые щеки, что и раньше, тот же орлиный твердый нос, горячие глаза глядели так же взыскательно, но волосы его поседели, складки у рта углубились, и Мартин едва не расплакался, увидев, с каким трудом он поднялся. Старик долго глядел на Мартина с высоты своего роста; положив руку ему на плечо, но сказал только:

— Ага! Это хорошо… Ваша лаборатория — дальше по коридору, третья дверь… Но я возражаю против одного пункта в хорошей статье, которую вы мне прислали. Вы говорите: «Равномерность исчезновения стрептолизина позволяет думать, что можно найти математическую формулу…»

— Но, в самом деле, можно, сэр!

— Тогда почему же вы ее не вывели?

— Да, право… не знаю. Оказался плохим математиком.

— Так не надо было печатать, пока не совладали с математикой!

— Я… Скажите, доктор Готлиб, вы в самом деле думаете, что у меня достаточно знаний для работы здесь, у вас? Я страшно хочу добиться успеха.

— Успеха? Я где-то слышал это слово. Оно английское? Ах, да, маленькие школьники употребляли его в Уиннемакоком университете. Оно означает — сдать экзамены. Но здесь не надо сдавать никаких экзаменов… Мартин, скажем начистоту. Вы кое-что смыслите, в лабораторной технике; вы наслышаны о разных бациллах; химик вы неважный, а математик… пфуй!.. совсем скверный! Но вы любознательны и у вас есть упорство. Вы не принимаете готовых правил. Поэтому я думаю, что из вас выйдет или очень хороший ученый, или очень плохой. Если достаточно плохой, вы станете популярны среди богатых дам, которые правят городом Нью-Йорком, и сможете читать лекции для заработка, или даже, если сумеете войти в доверие к нужным людям, вас могут назначить ректором колледжа. Словом, так или иначе, это будет интересно.