Тот факт, что мои заказчики очень богаты, означал: множество людей к ним прислушиваются, и очень внимательно. Если я не соглашался, хуже того — ссорился с владельцем яхты, моя карьера оказывалась под большой угрозой. Я поставил многое на то, чтобы попасть в число участников гонок на Кубок Капитана, поставил все, что имел, и даже больше того, и в случае любого конфликта с заказчиком я буду разорен. А ведь я должен кормить отца, платить жалованье сестре Боллом, да впридачу содержать собственную яхту «Наутилус».

Я сел за письменный стол и постарался все обдумать. Это оказалось нелегко, мозг как будто находился в густом тумане, который всегда опускался, когда я очень уставал. Я пришел лишь к одному выводу: чем скорее мы поднимем «Эстета» со дна и доставим в портовую мастерскую, тем лучше.

За окном в фалах [13] пришвартованных лодок завывал ветер. Выдался дьявольски скверный апрель, и при такой погоде не представлялось возможным поднять обломки яхты из сердцевины Зубьев. Но я никогда не любил сидеть спокойно и выжидать. Я набрал номер Невилла Спирмена.

Спирмены поселились в Пултни еще раньше, чем Эгаттеры. Они распоряжались уловами рыболовецких судов в заливе, ставили верши для омаров, работали в супермаркетах и управляли агентствами по продаже недвижимости. Невилл слыл одним из самых удачливых Спирменов. Он весьма умно воспользовался бумом в Пултни: расширил верфь, которая прежде изготовляла добротные тяжелые рыболовецкие лодки, и переоборудовал ее для производства гоночных яхт высшего класса. И при этом угрюмый старикан постоянно твердил, что бум долго не продлится и что ничего, кроме краха, он. Невилл Спирмен, не ждет. Однако скепсис как нельзя лучше сочетался в нем с поразительной проницательностью, он безошибочно угадывал, какая именно сторона бутерброда намазана маслом, так что, пока дела шли хорошо, на него можно было положиться... Телефон гудел долго.

Наконец Невилл ответил. В трубку был слышен жалобный скрип пескоструйных аппаратов [14] .

— Привет, — сказал он.

— Баржа для поднятия судов на плаву у тебя?

Он сразу все понял.

— Да, но не в такую погоду. Чарли, я собирался тебе звонить.

— Да? — Ледяные ветры беды дули из телефонной трубки.

— Тут звонил сэр Алек Брин. Он попросил меня остановить работу над «Уиндджеммером», пока... все не прояснится. Он собирается написать тебе письмо.

— Это по поводу руля? — спросил я.

— Кажется. Он так думает.

— А ты сказал, что считаешь руль в порядке? Что НАСА и Военно-морской флот используют эти материалы?

— Послушай, — возразил Невилл, — ты же знаешь, что такое владельцы.

— Я выясню, что произошло на самом деле, — сказал я.

— Это было бы прекрасно. Тогда мы все сможем чертовски славно поработать.

— Прими заказ на эту баржу для меня. Мы отправимся, как только выдастся спокойный день.

— Будет сделано.

Сэр Алек Брин — еще один из моих клиентов. Через неделю нам предстояло закончить на верфи Спирмена спроектированный мною однотонник. Это была славная яхта и еще одна серьезная возможность для меня попасть в гонки на Кубок Капитана. Брин достался мне после некоторой борьбы с конкурентами. Проектировщики яхт вроде меня в такой же степени зависят от общественного мнения, как и поп-звезды. Отличие в том, что круг интересующихся лодками достаточно узок, состоит из полутора-двух сотен людей, которые могут себе позволить потратить четверть миллиона фунтов на яхту каждые три-четыре года.

Брин представлял собой любимый мною тип владельца. Он увлекался гонками парусных судов не больше, чем синхронным плаванием. Но наслаждался самой организацией дела. Похоже, ему недоставало этого в повседневной жизни: он управлял системой из ста двенадцати гравийных карьеров, которые приносили доход, оцениваемый аналитиками из Сити в сумму от трех до пяти миллионов фунтов в год. Найдя проектировщика и строителя яхты, Брин любил заняться подбором команды, затем садился и ждал, когда его имя появится в газетах. И он редко разочаровывался.

За ним закрепилась репутация хладнокровного дельца. Мне он скорее нравился. Невысокого роста, речь с легким северным акцентом, глаза с тяжелыми веками и сигара во рту. Он был из того разряда людей, кто может просидеть в углу комнаты незамеченным до тех пор, пока сам не откроет рот — в этот момент выяснялось, что именно он является центром всего происходящего. Когда я первый раз встретился с ним, он повел меня на экскурсию по своим карьерам и на ходу определил семнадцать разновидностей различных окаменелостей, явно одобряя прекрасную организацию Всевышним эволюционного процесса.